Черная Луна

— Не посоветуешь ли, где здесь поблизости можно остановиться на пару дней?

— Неподалеку есть таверна. Там сдают комнаты, а еда такая, что лучше ты, верно, и не едал. И еще там играет лучший в мире музыкант — никогда не слыхивал такой замечательной музыки. Таверна зовется «Мудрая Сова» .Как выйдешь отсюда, поверни на юг и дойди до третьей улицы слева. Хозяину таверны, Кефрину, сошлись на меня.

— Спасибо, — сказал Тарантио и повернулся, чтобы снять с гнедого притороченные мешки и одеяла.

— У тебя есть имя, сынок? — спросил Чейз.

— Я — Тарантио. Чейз ухмыльнулся.

— Я буду держать твое седло в стойле у гнедого, чтобы было всегда под рукой.

Перебросив мешки через плечо, Тарантио зашагал прочь. Брун не отставал от него ни на шаг.

— Семь золотых — это очень, очень много, — сказал он. — Я никогда в жизни не видел сразу столько золотых. Один — видел. У Лата был золотой, и он дал мне его подержать. Я не думал, что монетка будет такая тяжелая.

— Золото — тяжелый металл, — отозвался Тарантио. Они отыскали «Мудрую Сову» незадолго до прихода сумерек и постучались в парадную дверь.

— Мы откроемся через час! — крикнул из окна рослый, плотного сложения человек.

— Нам нужна комната на несколько дней, — пояснил Тарантио.

— Я сейчас не сдаю комнаты.

— Нас послал Чейз.

— Так что же вы сразу этого не сказали? Подождите, я сейчас спущусь.

В обеих концах просторной обеденной залы уже разожгли два больших очага, и молодые служанки поправляли фитили настенных ламп. Справа от длинной стойки был помост, где сидел молодой парень, белокурый, в шелковой зеленой рубашке и облегающих штанах из коричневой шерсти — он настраивал небольшую арфу.

— У меня есть только одна комната, — сказал Кефрин, пропуская в таверну своих новых постояльцев. — Две кровати, камин, окна выходят на главную площадь. С вас я возьму четверть серебряка за сутки, но за эти деньги вы получите еще завтрак и ужин. Вино либо пиво оплачиваются отдельно. На сколько дней вам нужна комната?

— Дня на четыре, пожалуй. Я собираюсь снять на зиму небольшой дом.

— Что ж, в Северном Квартале полно пустующих домов. Это там сильней всего разгулялась эльдерская чума.

Со струн арфы сорвалась внезапно переливчатая трель, и Тарантио вздрогнул, как ужаленный. Брун озадаченно глянул на него, но ничего не сказал, и они последовали за Кефрином вверх по широкой лестнице.

— Не хотите заказать столик на сегодняшний вечер? — спросил Кефрин. — Народу будет уйма, и если не закажете столик заранее, то не сможете послушать музыку.

— Пускай ужин принесут в комнату, — отозвался Тарантио. — У меня нет охоты слушать музыку.

— А у меня есть, — сказал Брун. — Этот парень здорово играет.

— Погоди, что еще ты скажешь, когда послушаешь его вечером! — убежденно воскликнул Кефрин.

Когда они вышли в коридор второго этажа, из комнаты появилась красивая черноволосая девушка и, сильно хромая, подошла к ним.

— Моя дочь Шира, — с откровенной гордостью в голосе представил ее Кефрин. — Сегодня стряпать будет она.

Тарантио поклонился. Брун так и застыл, разинув рот, и не мог отвести глаз от улыбавшейся ему Ширы. Во рту у него разом пересохло, голова пошла кругом. В этот миг он сразу вспомнил, что руки у него грязные, одежда в дорожной пыли, а давно не мытые волосы всклокочены, как воронье гнездо.

— Здравствуй, — сказала девушка, протянув руку. Брун уставился на эту руку, точно на невиданное прежде сокровище, и не сразу сообразил, что должен ее пожать. Он мельком глянул на свою загрубевшую ладонь и поспешно вытер ее о штаны — а затем с превеликой осторожностью пожал руку девушки.

— Как тебя зовут? — ласково спросила она.

— Меня… я… — Брун запнулся и беспомощно смолк.

— Его имя — Брун, — с ухмылкой подсказал Тарантио.

— Ага… верно, — запоздало подтвердил тот. — Брун. Рад познакомиться.

— А меня зовут Тарантио, — продолжал воин и, взяв протянутую руку девушки, поднес ее к губам. Шира одарила их обоих еще одной чудесной улыбкой и, припадая на левую ногу, двинулась дальше.

— Прошу сюда, — пригласил Кефрин, вводя Тарантио и его спутника в просторную комнату с двумя удобными кроватями. Низкий побеленный потолок подпирали дубовые балки, у северной стены красовался приличных размеров камин. Тарантио подошел к большому окну и выглянул вниз, на мощенную булыжником площадь.

— Сейчас тут нежарко, — продолжал Кефрин, — но я пришлю служанку, и она мигом разведет огонь. И тогда уж вам тут будет тепло и уютно, помяните мое слово.

— Превосходная комната, — сказал Тарантио, вынимая из кошелька свой последний золотой. Он бросил монету хозяину таверны, и Кефрин добросовестно попробовал ее на зуб.

— С нее вам полагается девятнадцать серебряков, — сказал он. — Слуга принесет вам сдачу.

— Мыльня у вас есть? — спросил Тарантио.

— Угу. Я скажу, чтоб нагрели воду — это займет полчаса, не больше. Мыльня на первом этаже, дверь прямо за помостом, на котором играет музыкант.

Когда Кефрин ушел, Брун уселся на одну из кроватей.

— Ox, — сказал он, — правда же, она красавица? Тарантио бросил седельные сумки у дальней стены.

— Чудесная девушка, — согласился он. — Жаль только, что хромая.