Черная Луна

Она выскочила из воды, перебежала в тень. Удивилась, что холода до сих пор не ощутила, тело все еще жгло изнутри огнем. Лилит развязала узел скрученного вокруг талии платья. Босоножки упали на песок. Она выжала платье, встряхнула, оно приняло прежнюю форму. Вздрогнула, когда сырая ткань коснулась плеч, быстрее натянула его до бедер. Платье прилипло, словно черная кожа. Лилит провела ладонью по волосам, приглаживая короткие пряди.

Прислушалась. Ливень стал ослабевать. Все громче гудел в темноте несущийся через мост поток машин. За лесом завыла, набирая ход, электричка.

Лилит подхватила босоножки, резво взбежала на откос. Постояла, прижавшись всем телом к влажному и пахучему стволу сосны. Перевела дыхание и осторожно пошла по едва различимой в темноте тропинке.

Она отлично знала дорогу, подруга жила в Левобережном, часто летом на весь день уходили с ней на канал. Это было в той жизни, о которой старалась не вспоминать. Тогда ее еще никто не называл именем Богини Черной Луны — Лилит.

Дикая Охота

Максимов медленно приходил в себя, словно выныривал из глубины на размытый слепящий свет: ближе, еще ближе, уже свет разлился вокруг, ты паришь в нем, растворившись в прозрачном тепле, а вверху уже оформился круг, переливается, дразнит, потом, когда удушье уже рвет легкие, когда хочется хлебнуть полным ртом этот свет, вырываешься на поверхность — и голова кругом…

Голова, действительно, шла кругом. Плечи и шея затекли, мышцы спины сделались резиновыми. Максимов со стоном потянулся. Бросил взгляд на часы.

— Ни фига себе! — Удивленно покачал головой.

Одиннадцать вечера, три часа игры. На экране в звездной пустоте парили несколько фигурок. Максимов с трудом сосредоточился. Оказалось, каждый раз требуется сделать усилие, чтобы «войти» в трехмерный мир. Партия оказалась безнадежно проигранной: одинокий белый король прижат к нижней плоскости куба, а с трех сторон зависли ферзь, ладья и два коня черных. Немногочисленные фигуры белых разметало по всему объему куба, и помочь своему королю они уже не могли.

«Для первого раза хватит, — решил Максимов. — Три часа „промывки мозгов“. Или это называется „расширение сознания“? — Он прислушался к своим ощущениям. — Здорово, и не надо никакой наркоты».

Теперь он знал, как умел мыслить Инквизитор. Трехмерные шахматы, очевидно, использовались не для забавы, а для постоянного тренинга сознания, приучая косное, земное и ограниченное опытом сознание выходить на тот уровень, где нет верха и низа, левого и правого, где все далеко и все рядом; это сознание внушало ему, что мир богаче и многообразней, чем представляется: в нем все есть, все может быть и все всегда рядом, каким бы далеким ни казалось.

Максимов придвинул к себе папку, перелистал, открыл на нужном листе. Почерк Инквизитора соответствовал мышлению: четкий, убористый, лаконичный.