Черная луна Атлантики

На небольшой поляне, зажатой между изломанными горами и непроходимыми дебрями, сидел у ночного костра старик. Возле него лежал небольшой охотничий лук и тощий заплечных мешок. Человек понимающий угадал бы по одежде и нашитым бубенцам что перед ним шаман — но не здешних лесных бродяг-тунгусов а из народов живущих к югу от тайги — степной шаман.

А человек проницательный догадался бы что шаман здесь не просто так и предпочел бы обойти его костер стороной — мало ли?

Однако вокруг никого не было да и вообще уже седьмой день — с тех пор как он выбрался из ветхого челнока на плесе реки Катанги он не встречал живых людей.

Дайян Дэрхе сидел у огня, глядя на пляшущие языки пламени, освещающие его смуглое лицо, изрезанное глубокими морщинами. Непонятно было, куда устремлен его взгляд — в огонь или сквозь него. Он словно дремал — вернее и в самом деле дремал с открытыми глазами.

Ведь Дэрхэ шел по тайге сегодня весь день, и очень устал, хотя и был еще крепок для своих лет.

Он смотрел на то, как в дыму являются и исчезают причудливые силуэты — образы самых разных людей встреченных им за долгую жизнь. Вот грузный полуседой муж с шаманским посохом — не раз этот посох учителя Эрдэна гулял по его спине и плечам — суров был наставник и не прощал ошибок. Вот сгорбленная старуха в яркой шелковой одежде и древних серебряных монистах — мать, какой он запомнил ее в последнюю встречу. Вот низенькая круглолицая молоденькая женщина в белой шубке протягивала ему укутанного в меха младенца… Жена Чечек и их сын Ламсан — их унес черный мор.

…Тэб-Тэнгри явился неслышно. Вот его не было — и вот уже вышел из за кривой лиственницы и молча присел на землю — поближе к неяркому отсвету углей, и золотисто-красный отсвет растекся по острым скулам и высокому лбу, пятная негустую бородку… Сейчас перед старым Дэрхэ был не Великий Шаман Степи времен своего величия и могущества — в роскошной собольей шубе и кафтане с золотыми пуговицами. И не голый, бледно-синий мертвец, являвшийся так часто в ночнвых кошмарах; такой, каким его, завернутого в рваную кошму привезли к стойбищу пьяные нукеры Субудая и как тушу застреленного сайгака швырнули наземь.

А совсем другой: молодой, худой, жилистый и веселый — в рваных сапогах-чорохах и облезлой лисьей шапке — таким, каким старый Дэрхэ его увидел впервые.

Вот он ударил в свой дунгур, и старому Дэрхэ почудилось, будто он проваливается в небытие. Вот Тэб Тэнгри пустился в пляс, колотя в бубен…

Старик открыл глаза. Это не было похоже на обычный сон… Должно быть это странное место — место силы — из тех, в которых линии судеб переплетаются по своим невероятным законам, которыми управляет разве что шаманский бубен и завывающий северный ветер. Сама судьба словно напоминает старику, как все начиналось. Как начиналась эта история, что опрокинула прежний мир и сокрушила многие царства, унеся невесть сколько людских жизней.

…Когда Тэмуджин — сын Есугея взял хорезмийские богатые города, обрушил в прах чжурчженские твердыни… нет, еще раньше — когда подмял под себя Степь, в кочевьях — с оглядкой и полушепотом — стали говорить что дело нечисто с этим рыжебородым. Говорили разное — что отцом его стал некий мангус[15], принявший облик Есугея и проникший на ложе Оэлун — оттого мол и был он жесток с братьями убив Бектера и унизив Хасара. Говорили и иное — что в юности грабя курганы среди таких же разбойников — «людей длинной воли» — раскопал он могилу колдуна времен давних и древних — и скованные тем демоны вырвались на свободу и вселились в него. И еще — что на горе Бурхан — Халдун, скитаясь одинокий и разгромленный, нашел он пещеру а в ней капище народа сгинувшего во тьме времен. И забытые боги умершего народа пообещали ему помощь в обмен на жертвы и поклонение, И поклялся он семью страшными клятвами, что всякий убитый его нукерами станет их жертвой! Разное болтали — пока страх не запечатал рты. Но правды не знал никто. Никто, кроме Тэб Тэнгри и — него Дайян Дэрхэ.

Было все почти так — но не так. Да — Тьма помогала сыну Есугея. И началось это очень-очень давно — у родившихся тогда детей уже взрослые внуки..

Тогда еще не было Тэб Тэнгри, как не было Дайян Дэрхэ. Были Кокэчу — сын нойона Мунлика и Жамсаран — сын шаманки Сай и неведомого табунщика — много их побывало на ложе дикой необузданной хозяйки духов… Кокэчу с детства уходил в степь, и бесновался там, а потом говорил странные вещи — но они нередко сбывались. В дальних закатных странах таких как говорят сжигают на костре — но люди Степи знают что такому человеку прямая дорога в шаманы — что заклинают духов и находятся под их покровительством. Отец и отправил вошедшего в отроческий возраст Кокэчу на священный остров Ольхон, где издавна учились шаманы. Там Дайян Дэрхэ посланный туда матерью и встретил его и стал другом и побратимом… Там и нашли они то что лежит сейчас у него в мешке, завернутое в толстое сукно.