Черная луна Мессалины

Потратив день на завершение ночного ритуала, патрицианка ближе к вечеру оделась для театра и, усадив подле себя в носилки дочь, отправилась на представление. Обнаженные до пояса рабы в красных холщовых шароварах слаженно выступали по каменным плитам улицы Источника Изобилия, переходящей в Театральную, и, миновав коллегию, храм Изиды и мастерскую ваятеля, остановились у пышного входа в Одеон[15].

Выбравшись из лектики, обе благородные дамы неспешно проследовали в зал. Получив на входе пластину слоновой кости, заменяющую билет, матрона Лепида окинула придирчивым взором вымощенный мозаикой партер, от которого полукругом, постепенно расширяясь, расходились шлифованные лавки греческого мрамора, поставленные на массивные львиные лапы.

В первом ряду на более широком расстоянии друг от друга выделялись особенно роскошные места, предназначенные для знати. К ним-то жена сенатора Мессалы и повела свою дочь. Там уже виднелись великолепные тоги и широкие белые плащи патрициев, перемежавшиеся богатыми нарядами их жен и дочерей. Несколько следующих рядов занимали всадники, выше серели накидки простолюдинов – они разместились на верхних скамьях у самых колонн, поддерживающих крышу. В проеме колоннады виднелось лазоревое предзакатное небо, а с портика, освежая раскаленный воздух, служащий разбрызгивал мелкий дождь из благовоний.

Следуя мимо знакомых и улыбкой отвечая на приветствия, матрона Лепида прошла вдоль скамьи и достигла своего места, но, обернувшись, увидела, что Мессалина куда-то исчезла. Патрицианка с тревогой оглядела каменные лестницы, бравшие начало от четырех входов и поднимавшиеся до самого верха амфитеатра, и обнаружила строптивицу во всадническом ряду. Наследница древнего рода Барбатов и Агенобарбов сидела рядом с низкородным соседом Луцием Стратоником. Трибун пятого легиона и дочь сенатора на равных болтали и смеялись, и все, кто был в театре, могли видеть, как благородная дева беззастенчиво заигрывает с женатым воякой.

Но самое ужасное было то, что, как и обещала Домиция Лепида, сам Гай Калигула присутствовал на представлении. Император восседал в окружении сестер и неизменной Цезонии на соседней с патрицианкой скамье и мог в любую минуту заметить нелепую выходку Мессалины. Разве Калигула сможет смотреть на Валерию как на подарок богов, когда негодница так открыто кокетничает с простым солдафоном?