Черная луна Мессалины

Толстый евнух с добрым бабьим лицом был беззаветно предан Домиции Лепиде. Старый грек много лет лечил сначала родителей патрицианки, теперь же ее саму и ее семью. Именно Мордарий некогда кастрировал красавца эллина для утех госпожи, теперь же должен был отрезать мошонку Исааку, дабы иудей радовал ее дочь. Хлоя же истолковала распоряжение по-своему. Наверно, врачебная помощь понадобилась ее любимице Мессалине, раз молодая хозяйка не встает с постели и не выходит из спальных покоев. Хлоя считала себя больше, чем просто рабыней, ибо с самого детства прислуживала Валерии и видела в ней не только хозяйку, а почти что сестру.

Гречанка поспешила выполнить приказание и, приведя старика Мордария в господские покои, затаилась под дверью, чтобы подслушать разговор и успокоить себя, что все не так уж плохо. Голос матроны Лепиды звучал сухо и деловито.

– Только что заперли в карцере молодого иудея с псарни, – по-гречески говорила она. – После порки ты должен лишить его мошонки. Но так, чтобы не попортить фаллос.

– Сделать как у Порфирия, который перегрыз себе жилы? – обнаружил понимание проблемы старик.

– Придержи язык! – прикрикнула на раба хозяйка. – Делай, как я приказываю!

Сквозь щель в двери покоев Хлоя видела, как верный врач покорно склонил голову и заковылял к выходу. Девушка еле успела отскочить в сторону, едва не получив по лбу дверной створкой. Недоумение на ее лице сменилось ужасом. Иудеем на псарне был только Исаак! Значит, мало хозяйке юного наездника из Цирка, похотливая Домиция Лепида положила глаз и на Исаака! Хлоя поняла, что ее возлюбленному грозит опасность, но, совладав с собой, приняла вид кроткий и покладистый, решив до поры до времени не открывать, что ей все известно.

Пользуясь нездоровьем Мессалины, Хлоя пробралась в атриум, застыла у окна и, не отрываясь, смотрела на низкий сарай, за дверями которого скрылся Исаак. Гречанка видела, как в карцер прошествовал кривой надсмотрщик с плетью, и, замерев, сжав кулачки и зажмурившись, в отчаянии представляла, как больно сейчас ее возлюбленному. Когда вспотевший от экзекуции надсмотрщик Дарий, пошатываясь и отдуваясь, вышел из карцера, Хлоя выскочила на улицу и побежала туда, где страдал избитый Исаак. Рабыня пересекла двор, пробежала через сад и, пробравшись к сараю, приникла к низкому зарешеченному оконцу.

– Исаак, – прошептала гречанка. – Исаак, это я, Хлоя!

– Хлоя? – удивленно и радостно выдохнул иудей. – О великие боги! Что ты здесь делаешь, девочка?