Черная магия в Нью-Йорке

Немец молчал, словно не слышал вопроса. Малко повторил. Та же реакция. Кризантем вопросительно посмотрел на князя. Тот знал его таланты, но пыток не переносил. Однако перед его глазами закачался на волнах труп замученной Евы, он подумал о других бесчисленных трупах, за которые в ответе был обергруппенфюрер СС, и прошептал:

– Заставь его заговорить, Кризантем...

Тот не заставил себя просить. В Корее допросы были его специальностью. Оценивающе оглядев Брюнера, он сказал:

– У меня есть идея.

Турок вышел из каюты. Малко услышал, как он ходит по палубе, что-то разыскивая. Ему даже показалось, что Элько сошел с яхты. Вскоре Кризантем вернулся с бутылкой бесцветной жидкости. Немец не двигался. Турок перевернул его на спину и могучими пальцами зажал крючковатый нос. Брюнер пытался вырваться, что-то мычал, но вскоре открыл рот, чтобы вдохнуть воздуха. Тогда турок быстрым движением влил туда жидкость. Немец судорожно глотнул и заорал:

– Сволочи! Вы меня отравите, я сдохну!

– Что это? – спросил Малко.

– Бензин, – спокойно ответил Кризантем. – Это турецкий способ.

Он вылил содержимое бутылки на лицо и голову немца и вытащил из кармана коробку спичек.

– Вы не посмеете! – завизжал Брюнер.

Кризантем зажег спичку и бросил ее на жирное, стянутое судорогой лицо. Послышался сухой треск, и голова немца превратилась в огненный шар. Тогда турок быстро схватил подушку и всем телом навалился на пламя. Когда он убрал подушку, перед глазами открылось ужасающее зрелище: волосы, усы, брови Брюнера исчезли. Кожа лоскутами слезала с лица. Он слабо стонал.

– Итак?

Молчание. Кризантем наклонился к уху Брюнера:

– На этот раз я сожгу твои внутренности, и мы оставим тебя здесь издыхать. – Турок плохо говорил по-немецки, однако тот его понял. Чтобы слова не расходились с делом, турок снова зажег спичку и поднес ее ко рту жертвы. Брюнер завыл, когда Кризантем схватил его за нос. В каюте стоял невыносимый запах паленого мяса. На большее у Малко не было сил:

– Перестаньте, Кризантем! – простонал он. – Это чудовищно! Я не вынесу!.. – Малко поднялся и вдруг, потеряв равновесие, рухнул на пол. Он снова потерял сознание. Турок вытащил его на палубу и вернулся в каюту. Антон Брюнер тяжело и хрипло дышал. Через некоторое время он прохрипел:

– Если ты меня развяжешь, получишь двести тысяч марок золотом.

Случись такое несколько лет назад, они бы быстро поладили. Но теперь турок был глубоко привязан к Малко и ему счастливо жилось в Австрии.

– Нет, – ответил он. – Где этот тип, которого мы ищем?

– Свинья! – раздалось в ответ.

Элько зажег спичку и снова поднес ее к лицу немца. Тот открыл рот, чтобы заорать, и это его погубило. Пламя побежало по губам и ворвалось внутрь. Брюнер стал похож на поглотителя огня. Никто и ничто уже не могли ему помочь. Его горло и желудок пылали. Брюнер так страшно сипел, что у турка по спине побежали мурашки. Он вытащил пистолет. Немец все равно ничего бы не мог сказать: его голосовые связки сгорели. Внезапно Антон Брюнер встал. Геркулесовская сила, учетверенная болью, помогла ему разорвать веревки. Он был страшен: с лица лохмотьями свисала кожа, вместо рта чернела дыра, глаза вылезли из орбит. Не теряя ни секунды, турок выстрелил. Пуля попала прямо в желудок. Подпрыгнув, как марионетка, Брюнер почти свалился на Кризантема. Тот выронил пистолет, но даже не подумал его подбирать. Подобно автомату, Брюнер стал подниматься по лестнице. Элько схватил подвернувшуюся под руку вазу и швырнул ею в немца, который на секунду остановился, повернул к Кризантему жуткое сгоревшее лицо и двинулся дальше. Турок пребывал в полнейшей растерянности. Этот не желавший умирать человек внушал ему панический ужас. Опустившись на четвереньки, Элько подобрал свой пистолет и выскочил на палубу. Малко, который к этому времени очнулся, смотрел на Брюнера, как на призрака из страшных снов.

– Не стреляй! – крикнул он Кризантему.

Тот вытащил нож и, кинувшись к немцу, рассадил ему живот. Немец остановился, подхватил руками вываливающиеся внутренности и сделал еще несколько шагов.

– Невероятно! – вскричал потрясенный Кризантем. Еще ни разу ему не приходилось встречать такую неистребимую тягу к жизни. Он выстрелил Брюнеру в голову, но тот продолжал идти. И турок преисполнился уважения к этому человеку, который никак не хотел умирать. Наконец, издав странный нечленораздельный звук, Брюнер упал. Турок, бледный, как полотно, не отрывал взгляда от Малко. Однако тот не разделял его чувств и с прежним отвращением смотрел на лежащий перед ним обезображенный труп.