Черная мантия

Странно, что РАО «ЕЭС России» никак не отблагодарило жертвовавших собой охранников, вот уже пять лет, по их свидетельствам, пребывавших в сильнейшем психологическом шоке. Но вырвавшееся откровение Швеца: «Спасибо, что живы остались!» зловещим отсветом легло на странную скоропостижную смерть Кутейникова, охранника из второго экипажа, существование которого выявилось лишь на этом суде.

В зал вошел необычайно бледный и очень худой человек — Ларюшин Анатолий Александрович. Лицо его говорило не столько о физическом, сколько о нервном истощении. Допрашивали его осторожно, очень бережно, как смертельно напуганного человека.

Прокурор: «Вы работали 17 марта 2005 года?»

Ларюшин: «Да».

Прокурор: «Что и откуда Вам известно о подрыве на Митькинском шоссе в этот день?»

Ларюшин: «От моих товарищей Моргунова, Клочкова, Хлебникова».

Прокурор: «Где Вы в это время находились?»

Ларюшин: «У РАО «ЕЭС» вместе с Кутейниковым».

Прокурор: «Как была организована ваша работа?»

Ларюшин: «Одна бригада сопровождения провожала машину Чубайса, а другая встречала у РАО «ЕЭС».

Прокурор: «Каковы были ваши задачи?»

Ларюшин: «Осмотр трассы, осмотр окружения, подозрительных предметов, автомашин, людей».

Прокурор: «Расскажите, что Вы видели 10 марта на станции Жаворонки?»

Ларюшин: «Это было утром. Мы приехали. От старшего смены Моргунова получили приказ обратить внимание на людей, стоявших на стоянке у станции. Посмотрели. Да, есть. Сказали: мы тоже видим. А потом группа села в машины и поехала».

Прокурор: «Марки автомашин Вы запомнили?»

Ларюшин: «СААБ темно-синего цвета и Хонда коричневого или серого цвета».

Прокурор: «А чем привлекла ваше внимание группа людей?»

Ларюшин пожал плечами: «Это наша работа — отслеживать группы людей в машинах, не в машинах».

К допросу приступила защита и сенсационные новости не замедлили посыпаться одна за другой.

Подсудимый Квачков: «Когда Вы узнали, что на Митькинском шоссе был взрыв?»

Ларюшин, не задумываясь: «Кутейникову кто-то позвонил. Но мы остались в РАО, так как Чубайс все равно направлялся на работу». И это следом за только что сказанным им прокурору, что о взрыве он узнал от Клочкова, Моргунова, Хлебникова!

Квачков: «В Ваши обязанности входило оказание помощи Чубайсу в чрезвычайных ситуациях?»

Ларюшин: «Да. Если мы находились рядом».

Квачков: «Ваше местопребывание в РАО «ЕЭС» в тот момент было вызвано отсутствием команды оказать помощь Чубайсу?»

Ларюшин с готовностью закивал: «Команды не было».

Но почему? Почему не последовала команда на выдвижение второй машины охраны? Кто и почему избегал лишних глаз?

Адвокат Першин: «Вы часто прибываете двумя экипажами к дому Чубайса?»

Ларюшин: «Всегда. Один экипаж осматривает место жительства, другой осматривает трассу».

Першин: «Откуда Вы знаете, по какому маршруту будет двигаться Чубайс?»

Ларюшин: «От смены, которая работала накануне».

Еще одна новость! Оказывается, маршрут движения Чубайса известен заранее, с вечера, и передается по смене, что предыдущие охранники-потерпевшие всячески отрицали.

Адвокат Михалкина: «Вы видели БМВ Чубайса? Опишите его».

Ларюшин: «Ну, бронированный, цвет черный, номера не помню, у него много номеров сменилось».

Михалкина тут же: «Сколько и какие номера сменились у БМВ Чубайса?»

Ларюшин понял, что вляпался, и растерянно мычит что-то нечленораздельное, на диктофоне не разобрать. Сторона обвинения многоголосо протестует против вопроса, судья его снимает.

Подсудимый Миронов: «С учетом того, что правительственный номер закрепляется не за автомашиной, а за ответственным лицом, сколько у Чубайса было правительственных номеров?»

Ларюшин уже успел осознать допущенный промах, выпутывается: «Один».

Миронов: «И Вы не помните буквы и цифры одного-единственного номера?»

Ларюшин упорно: «Не помню».

Подсудимый Яшин: «17 марта 2005 года ваш экипаж убывал на эвакуацию Чубайса?»

Ларюшин с мольбой в голосе: «Нет, мы были в РАО».

Яшин: «А самого Чубайса 17 марта видели?»

Ларюшин: «Нет!»

Адвокат Закалюжный: «17 марта 2005 года Вы видели поврежденный автомобиль Чубайса?»

Ларюшин нехотя и тихо: «Видел».

Закалюжный: «В какое время и в каком месте?»

Ларюшин: «В гараже, а в какой день — не могу сказать».

Закалюжный: «Стекла машины Чубайса были затонированные?»

Ларюшин: «Да».

Закалюжный: «Людей через них видно?»

Ларюшин: «Нет».

Закалюжный: «Почему же Вы считаете, что на этой машине передвигался именно Чубайс?»

Ларюшин с непонятной дрожью в голосе: «Номера — его, машина — его. Может, он вышел, конечно, и она одна поехала. Но об этом никто и знать не будет».

Найденов, подсудимый: «Вы кого-либо из подсудимых 10 марта 2005 года на станции Жаворонки видели?»

Ларюшин: «Нет, не видел».

Найденов: «Навыки обращения с огнестрельным оружием у Вас есть?»

Ларюшин осторожно, крадучись: «Служил, стрелял, но не воевал».

Найденов: «Навыки взрывного дела имеете?»

Ларюшин испуганно: «Нет-нет».

В допрос по второму кругу вновь вступает обвинение.

Шугаев: «Правда ли, что Вам преподавали азы взрывного дела?»

Ларюшин кивает: «Да».

Шугаев: «И в чем же эти азы? Как закладывать фугас или как его обезвреживать?»

Ларюшин: «И то, и это!»