Черная маска

- А разве не так? Как еще можно называть женщину, которая скачет ночью во весь опор в мужской одежде, набитой подушками? Впрочем, можно сказать по-другому: эта женщина очень храбра, у нее отважное сердце.

Лоб Летти разгладился. Она внимательно вглядывалась в лицо Рэнсома, словно для того, чтобы навсегда запечатлеть его в памяти. Потом, уступая какому-то внутреннему чувству, она прикоснулась кончиками пальцев к его недавно рассеченной губе, к старым ссадинам в углу рта и на подбородке, к темному шраму на виске. Странно, но, несмотря на все это, он казался ей очень красивым.

- Бедное твое лицо... Болит?

- Сейчас нет.

Летти вздохнула, пальцы ее скользнули вниз. Когда она снова посмотрела на него, ее глаза были серьезны, печальны, но непреклонны.

- Ничего не выйдет, ты же знаешь. Мы слишком разные. Мы вышли из разных миров и живем в слишком разных мирах. Навсегда останутся недопонимание, сомнения, страхи - даже если бы у нас не было этого неудачного пролога.

- Я не считаю его неудачным.

- Это потому, что ты такой же упрямый, как я, может, еще упрямее. Во всяком случае, этот пролог нормальным не назовешь.

- А мы и сами ненормальные, оба. - Рэнсом чувствовал, что говорит что-то не то, но готов был сражаться до конца.

- Именно поэтому ничего и не выйдет. Кто-то один должен быть нормальным. Думаю, будет лучше, если я уеду. Если я хоть что-нибудь для тебя значу, ты поможешь мне это сделать. Ты проводишь меня в Колфакс сейчас же, пока мы не сделали того, о чем оба будем сожалеть.

Она отстранилась от него и медленно пошла по террасе к ступенькам. Рэнсом смотрел ей вслед, и сердце в его груди готово было взорваться. Она была уже у самых ступенек, когда он нашел наконец нужные слова:

- Я отвезу тебя хоть к самому черту, если ты захочешь туда поехать! Но не надо ничего решать за меня, Летти, ни сейчас, ни когда-либо потом. И не надо мне говорить, что для меня лучше. Я не Рэнни. Отныне и навсегда я Рэнсом Тайлер. И я знаю, чего я хочу. Я хочу засыпать и просыпаться рядом с тобой все оставшиеся годы моей жизни, хочу обнимать тебя, когда в тебе впервые зашевелится мой ребенок, беспокоиться вместе с тобой из-за маленьких озорников, которых мы произведем на свет; сидеть с тобой на веранде на закате наших дней, а потом целую вечность лежать рядом с тобой на кладбище. Я хочу, черт побери, дышать с тобой одним воздухом. Я хочу, чтобы все, что у меня есть, имело твой вкус и твой запах!

Как будто что-то раскололось у нее в груди - словно вековые льды покрылись трещинами, расступились и начали таять. Она повернулась и посмотрела на него с изумлением.

- Так ты действительно любишь меня?

- А что, по-твоему, я пытаюсь тебе втолковать вот уже битый час?!

- Я думала, для тебя это всего лишь слово, которое...

Рэнсом застонал и закрыл глаза:

- Ради всего святого, милая, ты слишком много думаешь.

Два шага - и он оказался рядом с ней, прижал ее к себе и медленно закружил, спрятав свое лицо в ниспадающем водопаде ее волос.

***

Прошло немало времени. Рэнсом сидел, прислонившись к стене. Летти лежала в его объятиях, голова ее покоилась у него на груди. Солнце уже клонилось к западу, и в тени деревьев было прохладно; легкий ветерок обдувал их разгоряченные лица, шевелил золотисто-каштановые локоны Летти. Счастливые и умиротворенные, они смотрели на яркие пятна, высвеченные пробившимися через листву лучами солнца, на бледно-желтую ленту дороги.

Наконец Летти пошевелилась:

- Скажи, правда или нет, твой дядя Сэмюэл - один из Рыцарей?

- Ш-ш-ш! - Рэнсом, наклонившись, поцеловал ее в макушку.

- Что, не правда?

- Правда, но лучше нам об этом не говорить. Она молчала всего несколько секунд.

- Но они ведь снова могут приехать за Брэдли. Что ты будешь делать?

- Остановлю их, если смогу. А если нет, Брэдли примет свою кару так, как подобает. Это все, что мы можем сделать.

Летти тяжело вздохнула и подумала, что к этому, наверное, не привыкнет никогда.

- А что с Салли Энн и полковником? Ты думаешь, они поженятся?

- Как только Салли Энн будет готова к этому. Думаю, что скоро.

- Знаешь, она ведь считала, что он...

- Я знаю. Это их личное дело.

Рэнсом нахмурился, и она провела кончиками пальцев по его лбу, чтобы разгладить суровую складку.

- Реконструкция не может длиться вечно. Через год или два Юг сможет жить так, как захочет. Он освободится от "саквояжников", таких, как О'Коннор, и наконец возродится после этой войны. Когда это случится, Сплендора опять расцветет, правда ведь?

- Я думаю, правда.

- Ты думаешь? Да разве ты не умираешь от нетерпения увидеть это?

- Нет. - Он провел по ее щеке тыльной стороной ладони. - Сейчас нет.

Летти рассеянно улыбнулась, наслаждаясь этой лаской, но мысли ее были где-то далеко.

- А что же с Шипом? Тебе не предъявили официального обвинения, но продолжать эту игру будет очень опасно. Не думаю, что тетушка Эм когда-нибудь поверит, что Шип и ее Рэнни - один и тот же человек, однако люди начнут задумываться. Рэнсом тяжело вздохнул:

- Я полагаю, он уже сыграл свой последний выход, раз собирается обзавестись семьей.

- Ты жалеешь об этом?