Черная маска

Летти потерла нос, который все время чесался от летающих в воздухе перьев, и лукаво улыбнулась тетушке Эм.

- Как у вас много дел, всегда вы чем-нибудь заняты. Иногда мне становится жалко, что у вас забрали рабов.

- Что вы говорите, дитя мое! У меня сейчас дел гораздо меньше, чем было до войны.

До войны... Эти слова Летти слышала снова и снова. Хотя за прошедшие десятилетия местные жители стали свидетелями войны с семинолами, войны за независимость Техаса, войны с Мексикой, никогда не возникал вопрос, какая война имеется в виду.

Летти отложила шитье и с интересом посмотрела на тетушку Эм:

- Не может быть!

- О, это чистая правда. Здесь, в Сплендоре, жили пятьдесят рабов, за ними надо было присматривать, следить, чтобы они были накормлены и одеты, не говоря уже о том, что надо было заботиться об их здоровье.

- Но ведь для этого существовали слуги!

- А я, по-вашему, сидела в тени, попивала лимонад и обмахивалась веером? Скажите-ка мне, дорогая, у вашей матери есть слуги - у вас дома, в Бостоне?

- Да, конечно. Повар и горничная. А весной еще одна женщина помогает делать уборку.

- И что, они работают, и никто не стоит у них за спиной, не присматривает, чтобы они все делали, как нужно?

Салли Энн подняла глаза от шитья:

- И никто не показывает им, как все нужно делать?

- Я понимаю, что вы имеете в виду, - Летти натянуто улыбнулась.

- Конечно, в большом городе, таком, как Новый Орлеан, жить полегче, рассудительно заметила тетушка Эм. - Многое из того, что мы в Сплендоре делали сами, там можно было купить в магазине, и недорого, потому что все это не надо везти вверх по реке. Но здесь, в деревне, все совсем не так.

- Гораздо лучше, - заявила Салли Энн.

- Ты права, детка. У нас тут тихо, меньше всяких сплетен и суеты. Тетушка Эм улыбнулась. - Конечно, временами становится тоскливо, но мы всегда можем собраться с соседями, устроить танцы или отправиться на пикник. Раньше к нам часто приезжали родственники и оставались на несколько дней, а то и недель. И, конечно, праздновались свадьбы, рождения детей... Нет, я бы не поменялась с этими городскими дамами ни за что на свете. Я всегда любила работать в саду, следить за курами, наблюдать, как приходят и уходят времена года, - и до войны, и сейчас люблю.

- У вас это звучит почти как... нет, не в первобытные времена, скорее, как во времена первых переселенцев.

- А почему бы и нет? Когда я приехала сюда еще девочкой, тридцать пять лет назад, так оно и было. Здесь проходила граница. Мы приплыли в Новый Орлеан из Джорджии, затем пароходом двинулись вверх по реке. У речной пристани мы сложили все, что у нас было, в фургоны, запряженные быками, включая огромный шкаф моей мамы и кровать с балдахином, которая досталась ей от бабушки, - и потащились в самую глушь. Мой отец купил землю к северу отсюда, хороший пойменный чернозем. Он расчистил ее сам и сам сложил сруб. из бревен, а позднее построил большой деревянный дом. Вокруг были медведи, волки, пантеры, а до ближайшего врача надо было ехать тридцать миль. Когда я вышла замуж за Джеймса Тайлера и мы переехали в Гранд-Экор, я подумала, что теперь мы наконец будем жить в городе, но большой разницы на самом деле не было.

Летти уже знала, что муж тетушки Эм погиб, когда пытался на коне переправиться через Ред-Ривер в наводнение, а мать Рэнни умерла от туберкулеза, когда он был совсем маленьким. Вместо того чтобы вернуться в родительскую семью после смерти мужа, тетушка Эм приехала в Сплендору, чтобы взять на себя заботу о Рэнни, отказавшись от собственности мужа в пользу двоих его братьев. Потом отца Рэнни сразил удар во время горячего спора о расколе между Севером и Югом. Как раз в тот год началась война, Рэнни ушел в армию, а потом стал инвалидом. С тех пор вся ответственность за управление хозяйством легла на плечи тетушки Эм.

- Это чудесно, что вы поддерживаете поместье, добиваетесь, чтобы оно кормило всех, - заметила Летти. - Я вижу, как вам трудно...

- Не говорите этого, пожалуйста, Рэнни. Он помогает, как может, и ужасно себя чувствует оттого, что не способен делать больше. После войны поместье пришло в упадок, и Рэнни очень переживает. Я вижу, он смотрит на все это иногда, как будто вспоминает прежние времена, и это разрывает мне сердце.

- Он много делает. Вчера я видела, как он пахал на муле на одном из дальних полей.

Салли Энн осторожно сняла перышко, приставшее к губе, прежде чем вступить в разговор.

- Да, но прошлой ночью у него опять начались головные боли. Наверное, ему не следовало пахать - он очень устает.

- Нельзя ему ничего говорить, - вздохнула тетушка Эм. - Он просто не будет слушать. - Она повернулась к Летти:

- Зато ваши занятия идут ему на пользу. Я очень благодарна вам за то, что вы тратите время на него и на Лайонела.

- И на Питера, - кивнула Салли Энн. - Ему тоже очень нравятся ваши занятия.

- Мне самой интересно заниматься с ними, хотя я не знаю, запоминает ли что-нибудь хоть кто-то из них. Им бы все шутить..