Черная месса

Оба говорили на одном языке, так как выросли в одном квартале. Традиции, обычаи, нормы поведения – обо всем этом они знали не понаслышке. Как две стороны одной медали, они сошлись в довольно скудном перечне карьерных возможностей для ирландских католиков, проживающих в полной изоляции на полоске земли, граничащей с Атлантическим океаном. Их родной район был отделен от делового центра Бостона не только каналом Форт-Пойнт, но и особым складом мышления. Десятилетиями Саути являлся этаким коллективным «иммигрантом-ирландцем против всего мира», сначала безуспешно боровшимся с дискриминацией со стороны торговцев-янки, столетиями контролировавших Бостон, а потом – с безмозглыми бюрократами и упрямыми судьями, навязавшими школьную развозку району, который отличался жгучей ненавистью к чужакам. Оба противостояния были чем-то вроде праведной борьбы, которая в результате позволила жителям района остаться такими, какими они и хотели всегда быть: обескровленными, но не склонившими колени. Совместные битвы лишь подтверждали устоявшийся взгляд на жизнь: никогда не доверять чужакам и никогда не забывать своего происхождения.

Один полицейский на пенсии как-то поведал о скудном выборе профессий, с которым сталкивался взрослеющий молодой человек в Южном Бостоне в 1940-х и 1950-х годах: военная служба, карьера в муниципалитете, работа на заводе либо преступная деятельность. «Газовщик, электрик, рабочий на “Джиллетт”, сотрудник коммунального предприятия, коп и бандит – вот, собственно, и все», – сказал он. Десятилетия трудностей с работой научили обитателей Саути цепко хвататься за любую возможность.

Балджер и Коннолли, преступник и коп, выросли в первом социальном квартале Бостона, поселке спартанского вида из тридцати четырех плотно прижатых друг к другу кирпичных доходных домов. Подрядчик, друг легендарного мэра Джеймса Майкла Керли[31], построил его на деньги, предоставленные Администрацией общественных работ Франклина Делано Рузвельта. Обоих очень уважали в доме Балджера на Логан-вэй: Керли – за его жуликоватую находчивость, а Рузвельта – за спасение трудящихся от ужасов капитализма.

Родители Коннолли – Джон Джей Коннолли, полвека проработавший на заводе компании «Джиллетт», и его всегда незаметная мать, Бриджет Келли, – жили в этом квартале, пока Джону не исполнилось двенадцать. В 1952 году семья перебралась в Сити-Пойнт. Этот район считался лучшим в Саути, потому что находился на побережье, у дальней оконечности мыса. Отец Коннолли был известен как «Джон из Голуэя», по названию ирландского графства, в котором он родился. Главными ценностями в его жизни были церковь, Южный Бостон и семья. Каким-то чудом отцу троих детей удалось накопить денег, чтобы определить Джона в католическую школу в итальянском Норт-Энде, «Коламбус Хай-скул». Это было словно путешествие за границу, и Джон-младший шутил, что по пути в школу требовались «автомобили, автобусы и поезда». Естественная склонность обитателей Саути к патриотическому долгу и гарантированная заработная плата привели в правоохранительные органы и младшего брата Коннолли, Джеймса. Он стал успешным сотрудником в Управлении по борьбе с незаконным оборотом наркотиков, уменьшенной копией своего самоуверенного старшего брата.

Взросление Коннолли и Балджеров происходило в щедро освещаемой солнцем местности у моря, на многочисленных футбольных, бейсбольных и баскетбольных полях. Спорт был настояшей местной религией. В Олд-Харборе были полные семьи и бесплатное мороженое на День независимости, а лестничные клетки в домах служили «клубами», в каждом из которых собиралось чуть ли не по три десятка детей. Социальный квартал площадью в двадцать семь акров[32] был чем-то средним между Сити-Пойнт с его океанскими бризами и кружевными занавесками и более этнически разнообразным Лоуэр-Эндом с маленькими однотипными коробками домов, рассыпанных в большинстве своем вдоль дальнобойных магистралей, ведущих к фабрикам, гаражам и пивнушкам неподалеку от канала Форт-Пойнт. До сегодняшнего дня район неизменно отличается самым высоким в городе процентом людей, проведших в нем практически всю жизнь: это отражает историческую традицию постоянного существования на одном месте, без переездов и перемен, и вызывает у местных особенную гордость. В частности, в конце 1990-х годов в процессе реконструкции пришедших в упадок городских кварталов мэрия Южного Бостона в очередной раз подтвердила верность традиционным ценностям, запретив «французские» остекленные двери в кафе и плоские крыши в кондоминиумах, расположенных на берегу.

* * *