Черная металлургия (Главы из романа)

Еще раз продумать в отношении Балышева его семейное положение. Все-таки лучше, может быть, сделать его человеком женатым, но бездетным; он живет с претенциозной и неработающей женой. Правда, при такой ситуации пропадает вся юмористическая сторона его спора с женщинами на квартире у инженера-коксовика. Но вырастает до подлинного трагизма вся линия его отношений с Дашей Паниной, и образ самого Балышева освобождается от специфических черт "красавца холостяка".

* * *

Этот вариант в отношении Балышева дает мне возможность развить линию отца жены Балышева - рабочего-изобретателя, неудачника, оригинала, участника революционной борьбы, участника знаменитой стачки южных заводов, в молодости - друга Буранова (большевистского вожака рабочих металлургических заводов юга). Теперь - на пенсии, пишет мемуары, которые, очевидно, никогда не закончит, а в годы, когда Балышев женится на дочери его Юлии, он - рабочий ремонтник, токарь или автогенный сварщик на заводе имени Буранова.

* * *

Юлия Николаевна - "художественная натура". Претензии, - мятущаяся душа! - и ничего не свершено. Мечтая стать художником, измучила своего Костю смолоду тем, что, увлеченная "идеей", не захотела иметь детей. А потом уже не смогла их иметь. Попытка создать "салон". Бунт Константина Витальевича. Незаметно она стала обыкновенной потребительницей жизни, сохранив, однако, претензии и "порывы". Но даже на измену своему Косте у нее не хватило характера! Домашнего ухода, уюта она ему тоже не создала, - вот почему у Балышева ощущение бездомности. Талантливый, бешеный в работе, которая дается ему легко, сама идет в руки, он вечно в командировках, дом его - такой же очередной полустанок, как гостиница в городе, где осуществляется очередное строительство.

* * *

Мать Балышева воспитана на Чернышевском: свидетельство той глубокой идейной вспашки, которая так характерна именно для шестидесятников-революционеров. Детство и отрочество ее падает на восьмидесятые годы, которые принято считать "годами безвременья". На самом деле учение Чернышевского в это время шло в глубокие "низы" демократической интеллигенции, оно, в сущности, только начинало доходить до передовой молодежи из этих "низов" - в самые отдаленные углы, в самую глухую, необъятную российскую провинцию. Для поколения Балышевой учение революционеров-демократов буквально сомкнулось с марксизмом девяностых годов.

* * *

Спор Балышева с Дашей Паниной вокруг так называемой "несчастной любви", вокруг "несчастья" вообще, вокруг Гамсуна, и проч. и проч. Даша атакует Константина Витальевича Горьким. Здесь, между прочим, не называя, можно дать бой всей той части современной литературы, которая забывает, какое поколение растет, и пытается вопросы любви решать по старинке с достоевщинкой. Образ Даши здесь вырастает буквально в образ новой женщины. В сущности, после Чернышевского никто у нас не поднял на щит женщину нового типа, нашу женщину.

Вместе с тем надо с силой показать муки неразделенной любви через Голубеву. И дать резкую отповедь - через прямое публицистическое обращение "диккенсовского" стиля - тем "критикам", которые, обсуждая современные романы, где дается любовь и семейная жизнь, фальшиво вопят: "Почему столько неудачных личных судеб, столько несчастных любвей, столько несложившихся счастливо семейных жизней!" Надо показать, что это отражает объективные противоречия и трудности роста и формирования коммунистического человека, но что сегодня уже во многом это зависит от самих людей, от их воспитания, а воспитать людей в таком душевном смысле нельзя, если литература не покажет, откуда все это и где те внешние и внутренние "враги" современного человека, которые так часто мешают его полному личному счастью.

* * *

Спор между молодыми инженерами-мужчинами по поводу их товарища, молодого инженера-женщины. Она курит. Одни осуждают ее за это, говорят "неженственно". "Вообрази, она тебя целует, а от нее табаком разит!" - "А почему ты думаешь, что ей приятно тебя целовать, если от тебя табаком разит?" - "Я мужчина!" - "А почему все-таки тебе можно, а ей нельзя?" Спор запутывается. В конце концов куренье вредно и нельзя сказать, чтобы оно украшало и мужскую половину рода человеческого. Но поставить вопрос так, что никто не должен курить, а тем более пить - ханжество. Можно ли, однако, искать "равенства" между мужчиной и женщиной в том, чтобы женщины так же безобразно пили и курили, как мужчины?

* * *