Черная метка

– В целях безопасности он с семьей живет в здании, – произнес Телли, пока мы проходили мимо обычных кабинетов, в которых работали обычные люди. – Сейчас мы идем к нему.

– Хорошо. Может, он скажет, какого черта мы тут делаем, – пробурчал Марино.

Телли открыл дверь из дорогого темного дерева, и с нами вежливо поздоровался мужчина, говоривший с британским акцентом и представившийся директором по связям с общественностью. Он принял наши заказы на кофе и дал знать генеральному секретарю Интерпола, Жоржу Миро, что мы прибыли. Через несколько минут он провел нас в личный кабинет Миро, где мы увидели импозантного седовласого мужчину за черным письменным столом с кожаным верхом в окружении шкафов с антикварным оружием, медалями и другими подарками разных государств. Миро встал и пожал нам руки.

– Устраивайтесь поудобнее, – сказал он и прошел к окну, выходящему на Рону, а Телли взял со стола толстую папку-архив, забитую документами.

– Знаю, путешествие было нелегким и вы, наверное, очень устали, – заговорил он на безупречном английском. – Не могу отблагодарить вас в достаточной мере за то, что приехали. Особенно за то, что так быстро откликнулись на нашу просьбу.

Непроницаемое лицо Миро не выражало никаких эмоций, военная выправка и авторитетная манера держаться заставляли окружающих чувствовать его превосходство. Он уселся в кресло с широкими подлокотниками и скрестил ноги. Мы с Марино выбрали диван, а Телли устроился напротив меня, положив папку на ковер.

– Агент Телли, – произнес Миро, – начните, пожалуйста. Извините, что перехожу сразу к делу, – обратился он к нам. – У нас очень мало времени.

– Прежде всего позвольте объяснить, почему отдел по контролю за торговлей оружием связан с вашим неопознанным мужчиной, – сказал нам Телли. – Вам известен термин "зона интенсивного наркотрафика"? Возможно, вы слышали его от своей племянницы Люси.

– Вряд ли это имеет к ней отношение, – смущенно предположила я.

– Как вы, вероятно, знаете, в зоне интенсивного наркотрафика работают несколько оперативных групп по борьбе с преступностью и нелегальными иммигрантами, – продолжал он, не обращая внимания на мое замечание. – ФБР, Управление по борьбе с наркотиками, местные правоохранительные органы и, конечно, БАТ объединяют свои ресурсы в некоторых особо опасных случаях.

Телли пододвинул кресло и сел напротив меня.

– Примерно год назад мы сформировали группу для расследования убийств в Париже, которые, по нашим данным, совершал один и тот же человек.

– Не слышала о серийных убийствах в Париже, – сказала я.

– Во Франции мы контролируем средства массовой информации лучше, чем вы, – заметил генеральный секретарь. – Понимаете, доктор Скарпетта, сведения об этих убийствах появлялись в печати, но без сенсационных подробностей и лишнего шума. Парижане узнают об убийстве, женщин предупреждают, чтобы они не открывали двери незнакомым людям, и так далее. Но это все, что сообщается. Мы считаем, обществу полезнее не знать о пролитой крови, раздробленных костях, порванной одежде, следах укусов, сексуальных извращениях.

– Откуда появилось название "оборотень"? – спросила я.

– От него самого, – ответил Телли.

– От убийцы? – удивилась я. – Вы хотите сказать, он называет себя оборотнем?

– Да.

– Как вы можете это знать? – вмешался Марино, и по его поведению я поняла, что он не собирается вести себя вежливо.

Телли заколебался и взглянул на Миро.

– Что делал этот сукин сын? – продолжал Марино. – Оставлял свою кличку на месте преступления? Может, прикалывал записки к телам жертв, как в кино? Не люблю, когда в это дерьмо встревает большое начальство. Надежней всего работают трудяги вроде меня, которые не боятся запачкать ботинки, шастая по грязи. Как только в дело ввязываются оперативные группы и компьютерные системы, все идет прахом. Дело усложняют, придумывают ему заумные объяснения, хотя причина совсем простая...

– Здесь вы ошибаетесь, – оборвал его Миро. – Оборотень очень умен. У него были собственные основания, чтобы сообщить свое имя в письме.

– Кому было отправлено письмо? – осведомился Марино.

– Мне, – сказал Телли.

– Когда это случилось? – спросила я.

– Около года назад. После четвертого убийства.

Он развязал папку и вынул письмо в прозрачном конверте-файле. Телли передал его мне, легко коснувшись пальцами моей руки. Письмо было написано по-французски. Я узнала тот же странный угловатый почерк, который обнаружила на коробке в контейнере. На листке почтовой бумаги, запачканном кровью, было написано женское имя.

– В нем говорится: "Они все умрут за грехи одного. Оборотень". Листок почтовой бумаги принадлежал жертве, это ее кровь. Но меня больше всего озадачило то, как он узнал, что я связан с расследованием. Этим отчасти объясняется причина вашего присутствия здесь. У нас есть веские основания полагать, что убийца принадлежит к могущественной семье, его родителям прекрасно известно, чем он занимается, и они всячески препятствуют его разоблачению. Не обязательно из-за сильной любви, а так как должны сделать все возможное, чтобы защитить себя.