Черная метка оппозиции

Для забывчивых напоминаю: перестройка-2, о которой мы с вами говорили на страницах «МК» еще летом 2010-го, — это не «революция сверху». А наоборот. Это ситуация, когда элиты отказывают в доверии верховной власти, а власть пытается имитировать реформы, чтобы избежать перемен. В результате система рушится, потому что она теряет свою главную опору — тех самых людей, которых она вскормила и воспитала. Именно это, причем стремительным домкратом (©О. И. Бендер-бей), происходит сегодня в России.

Молодежь, которая доминировала в лагере «Оккупай-Абай» (исследование социолога Ольги Крыштановской показало, что средний возраст участников акции — 31 год), кое-чего не помнит. Но мы-то, мощные старики лимоновского замеса, помним всё, как пресловутый Шварценеггер. «Время, столкнувшись с памятью, узнает о своем бесправии» (©И. А. Бродский).

То же самое, что сегодня, имело место быть на финише 1980-х годов, в эпоху перестройки-1. Власть принимала решение об особом проведении массовых мероприятий в пределах Садового кольца. Трагически уходил с должности, предупреждая об опасности государственного переворота, вселюбимый тогда прогрессивной общественностью глава МИД СССР Эдуард Шеварднадзе. На пост вице-президента СССР назначался бессмысленный легкопьющий профсоюзник Геннадий Янаев (царствие ему небесное). С поста министра внутренних дел увольняли «либерала» Вадима Бакатина и назначали на его место тандем «ястребов» в составе Бориса Пуго и Бориса Громова. Обливаясь жарким потом истории, Михаил Сергеевич Горбачев с трибуны Съезда народных депутатов вещал в декабре 1990 года, что трудящиеся просят срочно навести порядок в стране, и это отныне станет приоритетом власти. Наконец, на старте 1991-го, когда Горби уже стал официальным нобелевским лауреатом за перестройку-1, началась организованная стрельба в Вильнюсе и Риге. Из-за которой вдова А. Д. Сахарова Елена Боннэр заявила, что готова отдать обратно Нобелевскую премию покойного мужа, чтобы не ставить его в один ряд с первым и последним Президентом СССР, трусливо делавшим вид, что он про стрельбу ничего не знает. Вскоре известный ныне антиклерикал, а тогда — звезда перестроечного телевидения Александр Невзоров снял фильм «Наши» (вы вспомнили, откуда оно, это липкое слово, узурпированное потом Владиславом Сурковым и так называемыми братьями Якеменко?), где говорил о кровавой чаше гордыни, которую испивает Литва. И что, дескать, Союз пребудет вовеки, а Литва.

С тех пор Литва стала полноправным членом Евросоюза, а Российская Федерация, официальная правопреемница СССР, находится несколько в другой анатомической части мира. И что, хочу я спросить, навели тогда порядок в стране? Страны не стало через год после того, как власть затеяла те же процессы, что происходят сейчас в России (точнее — РФ, ибо полностью отождествлять сегодняшнюю РФ-государственность, замешенную на клептократии образца третьего мира, с Россией в целом было бы не вполне корректно).

Делая то, что она делает — на Чистых ли прудах, в Госдуме ли, — власть окончательно заявляет активной части общества: ребята, мне нечего вам сказать. И предложить нечего. Единственное, что мы можем и умеем, — это путем юридических закорючек запретить вам выходить на улицы. Если, конечно, у нас получится.

Типичный поздний Горбачев.

Если бы власть была уверена в себе, румяна и хороша собою, она бы пригласила, скажем, Навального в вице-премьеры по модернизации, Собчак — в министры культуры (хотя не уверен, что столь малую должность человек масштаба Ксении Анатольевны смог бы принять), а например, Владимира Рыжкова — на Минсельхоз. И протест рассосался бы сам собой. Русские образованные горожане (РОГа), которые составляют основу и смысл протеста, сказали бы: ну, ничего, если эту власть прислонить в тихом месте к теплой стенке, то с ней еще вполне можно работать.

Но власть-то говорит обратное: со мной, уважаемые дамы и чуваки, нельзя работать ни при каких обстоятельствах. А это и есть важнейший перестроечный синдром. Точно так поступали Горбачев и К двадцать с небольшим лет назад. Помните, как пела в культовом детском фильме черепаха Тортилла: «Я сама была такою триста лет тому назад».

Даже вышеозначенная Ольга Крыштановская, между прочим, участник (сказать «член» не поворачивается гуманитарный язык) «Единой России», по итогам социсследования в «Оккупай Арбат» признает: «Гипотеза у меня в том, что в России зреет сетевая революция, революционная ситуация налицо». И власти могут даже посадить Навального и Удальцова на два года. (Не дай им Бог, конечно, ибо нет на Земле места хуже, чем русская тюрьма.) Принципиально в судьбе протеста это ничего не изменит. Здесь как у лернейской гидры: отрубаешь одну голову — вырастает больше одной. Я, к сожалению, во дни Чистопрудных гуляний лечился за границей и самолично принять участия в событиях не мог. Но свидетельские показания активистов и организаторов говорят о двух тенденциях:

— РОГа проявляют исключительную способность к самоорганизации, прежде не присущую стандартному русскому человеку;