Черная Молния

— Не, тачку не тронут — район мой! — улыбнулся Гена. — Тебя испугались, не тачки. Сейчас внутри забегали, что лишнее — прячут, что спрятано — перепрятывают. Ты иди, а я сзади зайду. А то спугнем баклана.

Вздохнув, Борис обошел лужу и вошел в кафе, машинально застегивая одну пуговицу на дорогом пиджаке. Давно прошли те годы, когда он по своей воле посещал такого рода места. На лестнице пахло кислым, громкая музыка даже здесь била по барабанным перепонкам.

«Попса! — мысленно скривился Борис, любитель шансона. — Если найдем нашего кадра, надо сразу выводить — ну не орать же в ухо!»

Но «кадра» уже вел ему навстречу Гена, подталкивая в спину. Невысокий парень, на ходу натягивая вязаную шапочку, глуповато улыбался. Наметанный глаз Бориса сразу отметил глаза — холодные, злые.

«Я бы в команду такого не взял!» — подумал он про себя, а вслух распорядился:

— В машине поговорим! И… Ты сразу ему объясни, что брыкаться не надо. А то салон запачкаем — упрямый он вроде.

Повернувшись к выходу, Борис услышал сквозь грохот музыки короткий вскрик. Он не обернулся. Такому и сам бы врезал с удовольствием, уж больно мерзок.

* * *

Бахрам Мамедович выдавал заказы и цветы, Дмитрий загружал «Волгу» и ехал. Он нашел семь мест неподалеку от службы доставки, в которых мог взлететь, не привлекая лишнего внимания. Но даже такое разнообразие в конце концов приелось. Бахрам — цветы — разгон — полет — крыша — клиент, и снова все по кругу, и снова, и снова… Иногда чаевые, но далеко не всегда. Кроме того, деньги эти теперь не радовали — мало и будто бы унизительно. Единственной неизменно радующей Диму частью оставался полет. Чувство высоты, свободы, независимости… Ему даже хотелось летать дальше, не торопиться с посадкой. Но деньги гнали: быстрей!

«А зачем они? — Дмитрий красиво зашел на посадку и аккуратно поставил послушную „Волгу“ на крышу. Теперь он по-настоящему овладел летающим автомобилем, действовал совершенно не задумываясь. — Зачем деньги, если нет Насти? Конечно, они не помешают, но… Но на самом деле я просто боюсь о ней думать».

Так оно и было. Работая все свободное время, Дима будто заполнял образовавшуюся после разрыва пустоту. Деньги сами по себе, без мечты о том, как он потратит их на любимую девушку, радости не доставляли.

И на отца Дима начал сердиться уже всерьез. Теперь ему казалось, что вся его жизнь плохо складывалась из-за того, что он слишком слушался «предка». Да, здорово вспомнить, как играли в хоккей в «коробочке» во дворе, как ездили в Крым, как гоняли на великах. Только это — детство. Тогда Дима ничего еще не понимал. А вот потом, когда возникли вопросы, отец был не прав.

Жизнь менялась! А Павел Аркадьевич — нет. Люди вокруг зарабатывали и, надо признать, теряли огромные деньги, а папа Дмитрия оставался таким же, как и прежде. Вот работа, вот семья, вот друзья. При них и остался, даже не попытавшись получить нечто большее.

В мыслях своих Дмитрий сам путался: конечно, ему не хотелось бы, чтобы Майков-старший ввязался в какую-то авантюру и пострадал. Но иметь примером человека, который только и делает, что работает и ужинает с семьей… Ну, еще встречается с друзьями, всякое такое. Разве это то, ради чего нужно жить? Хочется попробовать всего, а для этого нужно быть победителем. Выживают сильнейшие, а ноль-три — звонок бесплатный!

Он вышел на крыше, оглянулся. Под ногами — город, и он, Дмитрий, его повелитель. Никто над ним не властен. Пусть людишки внизу сами решают свои мелочные проблемы, а он всегда может завести мотор и улететь. Куда угодно. Вот от Насти улететь пока никак не получалось… Но ведь и это пройдет?

«Купцов на моем месте просто нашел бы другую Настю, — подумалось Диме. — А может, и нет… Купцов не отступает. Он, наверное, ее мнение в расчет бы не принимал. Мало ли что думает она? Важно, чего хочу я. Выживает сильнейший, сильнейший и получит Настю. Просто надо подкопить сил. А сила — это деньги! Надо подыскать что-то посерьезнее доставки цветов. Я ведь что угодно доставлять могу».

Засигналил телефон. Дмитрий вытащил аппарат из кармана и увидел на экранчике фотографию отца. Сердце затрепетало: ну наконец-то одумался, понял что-то! А что? Дима медлил. Ничего отец понять не мог — не такой человек. Он всегда будет стоять на своем. И все же… Нужно помириться. Хотя бы для матери и Таньки.

— Да, пап!

— Привет, — голос у Майкова-старшего был хрипловатый. Видимо, волновался. — Слушай, Дим, давай поговорим… Не могу я так больше, как кошка с собакой… Все-таки родные люди.

Дима не знал, что и ответить. Конечно, именно это он и хотел услышать! Родные люди, да. Пусть каждый сам за себя, пусть выживает сильнейший, но они — родные люди!

— Ладно… — срывающимся голосом сказал он. — Ладно.

— Может, заедешь после работы? — предложил отец. — Когда ты там заканчиваешь?

— Уже закончил на сегодня.

— Вот! Ну, тогда на остановке у депо встретимся?

— Хорошо.