Черная нить горизонта

…Красавец сур нервно переступает копытами, раздувает ноздри, косится влажными глазами на людей. Люди, старики старухи, дети, мужчины, женщины, как безумные галдят, тычут в него пальцами, но не решаются подойти, прячутся за крепкими и высокими жердями загона. Они бояться. Все боятся. Но даже среди трусов найдутся такие, кто рискнет головой. А сейчас тем более!

Сур возмущенно всхрапывает. Люди не поймут, почему он согласился принять смерть, но не позволил надеть на себя седло и уздечку…. Люди худшие из врагов.

− Хочешь вернуться? — поддела Костаса Вигдис, когда свежая и пахнущая водой вернулась к костру.

Он оторвал взгляд от горных пиков Игольчатых Гор.

− Неплохая мысль.

Не раздумывая, поднялся, подхватил панарий, забросил за плечо, сунул яри в петлю и, не говоря ни слова на прощание, пошел в обратную дорогу.

− Ты рехнулся! — опешила Вигдис.

5

− Надеюсь предстать перед Создателем раньше, чем тебе, мой друг, опротивет убирать говно за хворым патриархом, − невесело пошутил Бриньяр, прижимая подбородком задранный подол рубахи.

Осторожно, чтобы не поскользнуться, вышел из таза с горячей водой. Пожалуй излишне горячей. Щипало кожу, покрытую свежими язвами. Нестерпимо чесались распаренные старые. Бриньяр ухватился за спинку стула, перебарывая накатившую слабость.

− Наша любовь поможет вам справиться с болезнью, − ответил ему Менез не слишком бодро.

Асикрит[59], последнее время исполнял при патриархе обязанности слуги, няньки и сиделки.

Вытерев насухо ягодицы и ноги патриарха, Менез тщательно, не пропуская ни единой, смазал язвы и коросты мазью. Носокомий[60] Клюз прислал её только сегодня, взамен ранешней, не оправдавшей ожиданий. Возможно, новое снадобье окажется действенней.

− Что на этот раз? Молоки карпа, коровья жвачка, белок вороньего яйца, растертые с ртутью, солью и серой? — полюбопытствовал Бриньяр, выше задирая рубаху. Лекарство пахло тухлой рыбой.

− Носокомий не пояснил состава. Потребовал лишь смазывать высыпания и поражения каждые четыре часа.

− И все?

− Он прописал пить вам воду, настоянную на… белзере.

− Безоаре[61], − поправил Бриньяр. — Прошлый раз советовал подкреплять лечение молитвой Отче Милостивый. Он разуверился в силе Создателя или уверовал в свое всесилие? А?

Менез лишь по-старчески вздохнул.

Бриньяр повернулся, подумав.

«Какого это видеть столь близко старую больную задницу?» — и сам же ответил — «Противно, наверное.»

Закончив с мазью, Менез помог облачиться патриарху в феморале[62]. Бриньяр отпустил подол и рубаха расправилась. Мытье не принесло ни свежести, ни ощущения чистоты. Сквозь ткань проступили жирные пятна притираний.

− Благодарю тебя. Любовь ближних хорошо, но милость Создателя…, − Бриньяр не стал договаривать. Не справедливо заставлять старого друга (с недавних пор Бриньяр считал Менеза другом) выслушивать свое брюзжание. Асикрит делал что мог и умел. Никто не виноват, что его умений и возможностей недостаточно. Да и не только его.

Менез помог патриарху завершить облачение в сутану, опоясал расшитым поясом и довел до двери спальни. Порадовался. Сегодня патриарх прошел сорок шагов быстрее. Почти без чьей-либо помощи и без патриаршего посоха.

«Клюку убогого» Бриньяр буквально возненавидел. Для него посох олицетворял не духовную власть, а ущербность тела. Хуже того — духа! Последнее время его настойчиво посещала мысль удалиться в монастырь. Если… если Создатель дарует ему исцеление. Но видно Создателя такая сделка не устраивала. Болезнь безжалостно забирала у патриарха дни и силы.

Из спальни Бриньяр проковылял в тавлиний[63]. Сумрачно, тихо и пахнет жжеными благовониями. Плюхнулся в кресло.

− Ну как я? — спросил, шамкая Бриньяр. Вопрос прозвучал не внятно. Во-первых, он запыхался, во-вторых, из-за болезни во рту не осталось и половины зубов. Хотя почему из-за болезни? Из-за лечения. От болезни (Бриньяр подавил вздох, болезнь?!) он медленно и верно умирал, от лекарств на мышьяке и ртути, гнил заживо.

− Сегодня вы выглядите лучше, − соврал Менез.

Бриньяр простил обман. Во лжи асикрита нет корысти, он хочет облегчить своему патриарху последние дни. Как ни прискорбно сознавать, они ведь действительно последние. Он это чувствует. Знает.

− Может лучше отложить встречу? — спросил с надеждой Менез. Старый слуга тоже выглядит неблестяще. Словно зараза, пожирающая патриарха, вытягивала силы и из него.

− Раз ты сказал, я выгляжу превосходно, значит незачем откладывать на завтра не выполненное вчера! — выговорил Бриньяр асикриту.

Менез подложил подушечки под спину патриарху, прикрыл пледом ноги. Бриньяр не столько мерз, сколько гниющая плоть ступней и запах лекарства, отравляли воздух зловонием.

«Уже и пахну как покойник,» — отпустил шуточку Бриньяр. Он мог себе позволить шутить.

Асикрит отступил на полшага и обрызгал патриарха розовой водой. И без того тяжелый воздух стал невыносимо сперт. Дышалось с трудом.

− Зови, − приказал Бриньяр.

Менез, вздыхая и сокрушаясь, нога за ногу, поплелся приглашать.

− Иллюстрис дозволяет вам присутствовать, синкелы[64], − произнес он, впуская посетителей.