Черная ночь Назрани

Все повернулись в сторону бывшего заместителя республиканского прокурора. Выражение лиц заметно только у тех, кто без масок, но не вызывает сомнения, что у других точно такое же: они смотрели с легкими ухмылками, без какого-либо гнева или злости, скорее, в глазах сквозило любопытство сродни праздному. С минуту все стояли молча, потом вдруг темпераментно заспорили. «Что с ним теперь тут делать? Кто звал?» — обратился один к остальным. «Кто мог звать! Хайрула приказал». — «Так ведите к нему. Долго он будет здесь стоять!» — «Куда вести? Где я тебе его найду?!» — «Ты что, ребенок? Поищи где-нибудь». — «Да вон он сам идет. Эй, Хайрула!»

Услышав свое имя, проходивший в некотором отдалении крепыш в маске оглянулся на оклик и повернул к окружившей прокурора компании. Только что он деловито семенил быстрым шагом. При смене направления его походка совершенно преобразилась. Теперь он шел медленно, ступая мягко, словно готовящаяся к прыжку кошка.

— Вот, Кофта, получай подарок, — донеслось до Мустафы.

Прокурор хотел выхватить из кармана пистолет, но не успел: сзади его держали за руки, «беретту» вытащили.

Подходивший Хайрула на ходу снял с плеча автомат, вплотную приблизился к Зауру Борисовичу и ткнул ствол в его грудь. После чего произнес с угрозой в голосе:

— Ну здравствуй, Бритаев. Помнишь мое обещание? Вот мы и встретились с тобой на узкой дорожке.

Глава 4 ДОМ НА УЛИЦЕ ЛЕРМОНТОВА

Турецкий буквально силком тащил Виктора подальше от опасного места, где бушевали боевики.

— Мотаем отсюда, — шипел он, — да побыстрей. Не то, чего доброго, еще обыщут и найдут у меня другое удостоверение. Тогда нам обоим не поздоровится.

— Какое удостоверение?

— Такое, которое им не очень понравится. Идем.

Как для любого автовладельца, отобранная машина стала для Виктора большим ударом. Он опять стал заикаться.

— Может, они ее все-таки оставят.

— Может, и оставят. Их, наверное, больше интересуют иномарки, — пытался подбодрить беднягу Турецкий. — Кстати, сколько бензина осталось в баке?

— Мало. На обратную дорогу не хватит. Я как раз хотел в городе заправиться.

— Тем более далеко не уедут.

— И у меня крышка бака заперта. Получается, не смогут залить бензин.

— Конечно, не смогут, — с фальшивой уверенностью подтвердил Турецкий, прекрасно понимая, сколь ничтожным препятствием является запертая на ключ крышка.

— Куда же идти? — пролепетал Виктор. — Я тут ничего не знаю.

— Думаешь, я знаю?! Но стоять ночью посреди обстреливаемого города полнейшая бессмыслица. Нужно пройти в центр и разыскать республиканскую прокуратуру. Там же круглосуточная охрана, кто-то есть. Как ни крути, я прибыл к ним в командировку.

— Значит, вы не артист, — сказал Виктор разочарованно.

— Вывод правильный, — подтвердил Александр Борисович. — Даже самодеятельностью сроду не баловался. Я — следователь. Артистам здесь пришлось бы хуже, чем нам. Они бы без подсказки режиссера совсем растерялись.

Однако за наигранной бодростью Турецкого тоже скрывалась растерянность. Там и сям раздавались выстрелы, слышались автоматные очереди, бухали гранатометы. Что же происходит? Виктор и он находятся в своем отечестве, в российском городе, однако здесь хозяйничает противник. Война?

Редкие прохожие пугались их, шарахались к заборам и стенам домов. С грехом пополам Турецкому удалось уточнить правильное направление движения.

Да он и сам догадался, что нужно идти на звук наиболее интенсивной перестрелки.

В одном месте они заметили большую группу милиционеров в камуфляже, которые стреляли из гранатомета по «уазику». Турецкий собрался было подойти к ним, как вдруг что-то резануло глаз — на спине у них натовские рюкзаки. Значит, чужаки. Спрятавшись за забором, прислушались к доносившимся репликам. Речь и русская, и ингушская (ее Виктор узнал), и совсем незнакомая, доносятся и женские голоса. Вновь послышалось многократное «Аллах акбар!».

Обогнув опасную площадь и пройдя чуть дальше вдоль широкой улицы, приезжие вышли на другую, поуже. Увидели строгое серое здание, окруженное что-то бурно обсуждающими боевиками. Как ни было темно, Александр Борисович разглядел при всполохах отдаленных взрывов на фронтоне — «Прокуратура Республики Ингушетия». Похоже, сейчас им, бездомным, сюда соваться не следует.

— Помнится, Бритаев говорил мне, что живет недалеко от работы, — произнес себе под нос Турецкий и заглянул в записную книжку, посветив зажигалкой: — Улица Лермонтова, дом два, квартира четырнадцать.

Он еще раз попытался позвонить по мобильнику — и снова безуспешно.

— Представляю, что там сейчас творится с теткой, — вздохнул Виктор. — С ума сходит. А как я могу предупредить?! Телефоны не работают. Да у нее и телефона нет. Обычно мы звоним соседям, просим тех зайти к ней что-нибудь передать. В лучшем случае подумает, что я не захотел поздно звонить, беспокоить людей. Скорей бы утро. При свете дня оно как-то спокойней. Нужно вырваться отсюда всякими правдами и неправдами.