Чёрная орхидея

- Ты так и не ответила, цветочек, - напоминает о былом Маркус.

Пуговичка за пуговичкой - блуза оказывается расстегнута, обнажая неприкрытое нижним бельем тело. Холодный ветерок вызывает озноб и мурашки по коже. В то же время моих приоткрытых губ касается горячее дыхание. Мне так и не удается что-либо сказать.

Неожиданно нежный, но вместе с тем требовательный и страстный поцелуй отбирает мой кислород. И выворачивает душу. Понятия не имею, что со мной происходит. Но, если бы этот мужчина бил меня плетью в самой жестокой форме, я бы и то не чувствовала столько безудержной внутренней боли. Настолько яркой и необъятной, что она мгновенно заполоняет рассудок, не оставляя мне даже капли здравого смысла. И я тону в этом зыбком омуте. Вязну и пропадаю, оставляя там все истинные мысли и желания. Прячу свои настоящие эмоции глубоко-глубоко, где никто не дотянется до них. Даже я сама.

И только потом возвращаюсь в реальность.

Сжимаю пальцами металлическую решетку над головой, цепляясь за нее, как за какой-нибудь спасительный маяк, в то время, как Маркус приподнимает меня выше. Ненадолго поднимаю лицо к хмурому осеннему небу и закрываю глаза.

Ничего не помнить. Не знать. Не чувствовать. Ни ласковых настойчивых прикосновений чужих рук, губ. Ни жаркого дыхания, обжигающего мою ледяную кожу, снова и снова отнимающего способность свободно дышать. Не хочу…

Но я должна.

Ведь просто никогда не бывает.

Нет необходимости переступать через себя повторно и делать что-либо еще. Достаточно дожить до того момента, когда все закончится. Физиология сама сделает свое дело. Надо просто потерпеть. Отпустить ту тьму, что я совсем недавно обрела. Поддаться чужой воле. Слегка подыграть. Убедить и Маркуса, и себя, что эта моя очередная ложь еще вполне может быть правдой.

Неважно, что совсем скоро итог происходящего принесет очередную волну боли. Еще более сокрушительную, нежели прежде. Не физическую. Нет. На нее давно плевать. Иначе бы я никогда не решилась на то, во что ввязалась.

- Ох, - единственное, что срывается с моих уст наравне с тихим всхлипом, как только мужская плоть наполняет изнутри одним резким толчком.

Действительно, не больно.

на мне задрана по пояс, а ноги обвивают мужской торс. По венам снова будто электричество пускают. Мельчайшие разряды пронизывают тело и воспламеняют кровь, норовя повторно сжечь подсознание и превратить в пепел. Я кусаю собственные губы, стараясь сконцентрироваться на этом ощущении и немного грубых глубоких проникновениях, постепенно увеличивающих темп движения внутри меня. Ведь Маркус Грин ни за что не должен знать, насколько мне банально все равно на то, что он со мной сделает.

Мгновения тянутся целой вечностью, а секунды превращаются в бесконечность, прежде чем столь необходимая искра раскалывает подсознание мириадами осколков наслаждения. Я жадно хватаю ртом воздух и вновь смотрю на затянутое облаками небо, пока мужчина также достигает пика удовольствия. Проходит еще минимум минута, и только потом он выпускает из своих объятий, отчасти позволяя стоять самостоятельно. Все равно придерживает, будто бы опасается, что я упаду, тем самым зарождая где-то на краю моего разума новую тень противоречий.

- Убедился? - спрашиваю, но на собеседника не смотрю, хотя и так знаю, что испачкала его своей кровью. Поправляю юбку. - Или мне все еще нужно тебе ответить? - уточняю, не справившись с кривой усмешкой на своих губах.

Как только нижняя часть одежды оказывается в порядке, принимаюсь застегивать блузку, но не удается продеть в петлю даже первую пуговицу. Маркус вновь прижимает меня к металлической решетке, сжимая одной рукой за шею. Жест кажется уже настолько привычным, что я совсем не удивлена и не растеряна. Просто жду того, что будет дальше.

- Разговорчивая, строптивая рабыня… - шепчет тихо-тихо и скользит губами по моей скуле, шумно вдыхая. - Мне нравится больше, да… - дарит легкий поцелуй в висок, а после дополняет снисходительно: - Но не переходи границу, цветочек. Тебе не понравится то, что ждет за ней.

Слова не звучат угрозой. Скорее откровенным обещанием. Наверное, именно поэтому они действуют на меня гораздо больше, нежели мы оба могли ожидать.

Сердце пропускает удар. Я забываю, как надо дышать.

“Три, четыре, семь, шесть, восемь: лепестки цветков мы бросим. Упадут они на оземь - и настанет снова осень”, - звучит в моей голове.

Теперь, когда я больше не тону в своей персональной тьме, боль возвращается. Слишком острая, чтобы я могла так сразу справиться с ней.

- Вот и умница, - по-своему расценивает мою реакцию брюнет.

Он отстраняется. Сам заканчивает поправлять мою одежду, в том числе и верхнюю, а после берет за руку и мы продолжаем идти дальше.

- До места, куда мы направлялись перед аварией, осталось чуть больше трех миль, если идти не по шоссе, - указывает направление впереди себя в скупом пояснении.