Чёрная орхидея

Мой пульс и ритм сердцебиения давно зашкаливают за пределы допустимой нормы. Отражаются внутри громогласным набатом, постепенно заполняющим вновь возникнувшую тишину с каждым мгновением все сильней и сильней. Наверное, именно поэтому я пропускаю момент, когда ставка возрастает до миллиона. И только объявление о том, что торги завершены, вынуждает вернуться в реальность. К тому же, довольно трудно пребывать в царстве эмоционального забвения, когда тебя бесцеремонно подталкивают в поясницу… Все та же итальянка, которая привела меня на подиум.

- Умница, - шепчет довольно она.

Киваю, принимая ее слова. На большее просто не способна. И стараюсь не упасть, петляя между довольно тесно расставленными столиками, пока иду к тому, кто заплатил за меня целое состояние, вместе с тем отчаянно давя в себе порыв позорно сбежать отсюда, пока контракт не подписан с обеих сторон.

А ведь думала, что действительно готова ко всему этому…

- Поздравляю с приобретением, мистер Грин, - вежливо расшаркивается женщина, оставляя на краю стола тонкую папку с вложенным внутрь документом, отнимающим у меня любое право выбора на ближайшие пять лет.

Моя подпись стоит там давно. Иначе бы меня не было здесь.

Отвечать ей англичанин не считает нужным. Да и внимания на нее вообще не обращает. Даже когда женщина удаляется из поля зрения, оставляя меня с ним условно наедине. Я не знаю что следует делать дальше, поэтому изображаю безмолвную статую, пока тяжелый взор мужчины блуждает по мне, постепенно поднимаясь от уровня ступней выше... Изучает тонкую черную вязь хрупких веточек и соцветий, тянущуюся от левого бедра вдоль линии живота к правой груди, задевая ареолу и еще немного дальше.

Черная орхидея. Татуировка, в свое время сделать которую мне стоило огромных усилий. В первую очередь - моральных. Все-таки не каждый день приходится обнажаться перед неизвестным мужчиной. Хотя, учитывая настоящее, то теперь кажется сущей ерундой и нелепицей.

- Сядь, - проговаривает брюнет тихим вкрадчивым тоном.

Слегка вздрагиваю. Нет, мне не страшно. Но и… Да я в откровенном ужасе!

Не улавливаю ни единой нотки, которую можно было бы интерпретировать как приказ, но пронизывающее ощущение властности в каждом звуке, слетевшем с искривленных ничего не выражающей насмешкой уст, вынуждает содрогнуться.

Сядь… Я должна сесть… Куда? У его ног, как та девушка на поводке с кудряшками? Или на колени, как те две, которые ублажают бокалом вина и виноградинами сидящего за соседним столиком еще одного толстосума-извращенца? А может…

- На стул, - будто читает мои мысли в снисходительном дополнении, кивнув в сторону обозначенного предмета с другой стороны занятого им столика.

Исполнить сказанное я не успеваю. Даже моргнуть. Маркус поднимается со своего места, а моего лица касается его обжигающее дыхание. Слишком мимолетно, чтобы было возможно понять, было ли то плодом моего воображения, а может, и правда, не показалось… Высокий. Я едва ли достаю ему в росте до плеча. К тому же, очевидно, очень сильный. От него так и разит тем видом мужского магнетизма, из-за которого толпы девиц готовы пожертвовать чем угодно, лишь бы заполучить хоть каплю внимания… Наивные.

- Скоро вернусь. Жди, - следует от него снова.

Он отступает от меня на шаг в сторону, а я разворачиваюсь к стулу, но в итоге так и остаюсь стоять где стояла. На плечи ложится мягкая ткань… мужского пиджака. Маркус Грин одел на меня свой пиджак!

Даже не знаю радоваться тому, или ждать расплаты…

О том и думаю следующие полчаса, пока покорно исполняю чужую волю, попутно наблюдая за продажей “новых лотов” аукциона. И жестокая порка - самое легкое, что мне видится в качестве ближайшего будущего.

Торги закончены, но купивший меня до сих пор не возвращается. Зато вновь появляется итальянка, чьего имени я не знаю.

- Вот, выпей, - говорит она, поставив передо мной стакан с апельсиновым соком.

Судя по мрачности, витающей в ее цепком взгляде, возражать бесполезно. К тому же в горле и так давно пересохло. Да и выбора особо нет.

- Спасибо, - проговариваю почти беззвучно.

Живительная влага наполняет мое горло, а женщина забирает папку, оставленную ею ранее на краю стола, и удаляется в неизвестном направлении.

Последующие минуты моего временного одиночества кажутся еще более нескончаемыми, чем предыдущие. Нет, я не мазохистка, которая жаждет внимания своего бессердечного Хозяина, но возникшее промедление все отчетливее начинает казаться абсолютно паршивым обстоятельством.

Ни один из присутствующих не медлит воспользоваться своей новой игрушкой. Большая часть публики давно покинула это место. А значит, возникла проблема… Впрочем, данное обстоятельство в скором времени беспокоит не столь сильно, как возвращение Маркуса Грина. Ведь в его потемневшем взоре плещется чистейшая ярость.

Ох, не так все должно было быть.

Совсем не так.

- Идем, - отчеканивает брюнет ничего не выражающим тоном.

От того голос звучит еще более жутко, нежели, если бы он злился в открытую.

Интересно, уж не я ли - источник его настроения?