Чёрная орхидея

- С Эбигейл? - уточняет тем временем Маркус, но ответа не ждет. - И о чем же вы общались? - разворачивается ко мне лицом и заинтересовано приподнимает бровь.

- О тебе, - пожимаю плечами напоказ безразлично. - Она считает, что мне не стоит выходить за тебя замуж, - выдерживаю демонстративную паузу и дополняю ядовито: - Забыл ее просветить о том, что мое согласие не учитывается?

На губах мужчины расцветает жестокая ухмылка. В несколько размашистых шагов он сокращает разделяющее нас расстояние и обхватывает за плечи, поднимая на ноги. В ультрамариновом взоре поселяется мрачная задумчивость, пока Маркус неожиданно нежно проводит большим пальцем по моим губам, склонившись совсем близко.

- Почему же не учитывается? - шепчет он тихо-тихо. - Ты не единожды дала мне свое согласие… На все. Сначала на аукционе, после - в том винограднике… Разве нет?

Не то, чтоб он совсем не прав…

Однако и признавать чужую правоту тоже не хочется.

Шумно сглатываю.

В горле пересыхает.

- Но я не подписывалась на финансовые махинации, которые могут влиять на огромное производство и судьбы нескольких тысяч человек, - оправдываюсь вынужденно.

Брюнет качает головой, никак не комментируя мое высказывание. Его пальцы скользят вдоль скулы и забираются в волосы, сжимаются, слегка оттягивая вниз, вынуждая приподнять лицо, а задумчивость в бездонном омуте ультрамариновых глаз сменяется на открытое предвкушение.

- Сними плащ, - звучит откровенным приказом.

Верхняя одежда соскальзывает с моих плеч и остается на спинке кресла. Шарф отправляется туда же, но уже не по моей инициативе.

- Маркус…

Он впивается в мои губы жадным глубоким поцелуем, отбирая возможность сказать что-либо еще. Как и возможность дышать, вместе с кислородом. Конечно же, временно. Но ничего не остается, как в очередной раз подчиниться обстоятельствам, позволяя мужчине увлечь меня за собой сначала к его рабочему столу, а после и вовсе уложить спиной на холодную кварцевую поверхность.

Прикосновения становятся требовательнее, настойчивее. Пропитывают мои вены очередной ядовитой порцией соблазна. Мужские ладони гладят внутреннюю сторону бедер, распаляя все ярче и ярче желание заполучить больше. Я буквально тону в этих эмоциях. Запрокидываю голову, прикрываю глаза, погружаюсь в нахлынувшие ощущения, позволяю вытворять с моим телом все, что ему вздумается… Без остатка пропадаю в пропасти чистейшего наслаждения и эйфории, заполонившей разум.

только когда отголоски оргазма стихают, а сознание вновь может пытаться обрести самостоятельность, до меня доходит что именно сделал англичанин.

- Зачем? - выдыхаю еле слышно, глядя в потолок, не в силах пошевелиться.

И тут же проклинаю себя за вопрос, а заодно надеюсь на то, что мой голос прозвучал достаточно тихо, чтобы брюнет не услышал.

Вот только мимолетная надежда не оправдывается.

- Соскучился по твоим сладким стонам, - неожиданно тепло улыбается Маркус, прежде чем запечатлеть на моих губах ласковый поцелуй.

Пока я пытаюсь закрыть рот, перестав демонстрировать крайнюю степень удивления, он аккуратно поправляет помятое платье, помогает слезть со стола, а после располагается в кресле, усадив меня к себе на колени.

Я в растерянности…

И пребываю в ней еще довольно долгое время, пока англичанин просто наслаждается тишиной, продолжая обнимать меня обеими руками.

- Нравится? - нарушает затянувшееся молчание Грин.

Его внимание обращено на кольцо с синим сапфиром.

И вот что сказать?

- Оно… Внушительное, - не сразу подбираю правильное слово.

Да и то не совсем точное определение.

- Хм… То есть, не нравится? - уточняет мужчина. - Да ты, оказывается, еще та привереда, цветочек, - дополняет в насмешке.

Вот только в его глазах я не вижу ни грана веселья.

- Разве оно может не нравиться? - задаю встречный вопрос, чувствуя себя еще более неуютно, чем минуту назад. - Очень красивое, - как и брюнет, смотрю на ювелирную вещицу. - Дорогое. Тяжелое… - замолкаю, мысленно проклиная себя за то, что не в силах изобразить необходимый восторг. - Правда, Маркус, что ты хочешь от меня услышать? Я не понимаю… Какая разница, нравится оно мне или нет? Можно подумать, это важно, - заканчиваю совсем тихо.

И в явном оправдании.

А с чего бы мне оправдываться за то, в чем я не виновата?

Я и за то, в чем действительно виновна - обычно не оправдываюсь…

Если на то нет веских причин.

Мои истинные чувства, к слову - не являются такой причиной.

Никогда.

- Ну, хоть что-то правдивое, - неопределенно ухмыляется англичанин и тянется к телефону на своем столе, нажимая кнопку вызова ассистента.

К разговору мы больше не возвращаемся. Он отпускает несколько распоряжений для Лиз и Люка (теперь я, наконец, знаю как зовут второго помощника!), а затем, немного погодя, в кабинет являются его сотрудники.