Черная Орхидея

- Маленькая ты еще. Что будет, когда кому-то не понравится твое поведение? Не каждый будет умиляться с подобных выходок. Я даже не пойму, секси - или же я от тебя тащусь, или просто боюсь за тебя в недалеком будущем..."

Кто ты был, твою мать? Оракул? Мудрый друид? Реинкарнация Нострадамуса?!...

Холодная вода успокаивает жар растертой кожи. Я не хочу выходить. Пожалуйста. Пусть все закончится прямо сейчас. Произойдет что-то плохое, я это чувствую. Какой у меня выбор, если он не понимает по-хорошему?

Глаза красные. Боже, нет. Он не должен этого увидеть. По капле "визина" в оба. Выхожу, пообещав себе, что не буду смотреть в его глаза. Просто не выдержу... Но - не выходит. Я самоубийца. Не иначе. Быстро срываю по привычке закрученное полотенце с тела. Когда мне за это влетит? Мать твою, сделай это быстрее...

Кофе. И что-то вкусное. Вот он, садизм в чистом виде. Погладить, потом ударить...

Зачем? Зачем я пытаюсь с ним заговорить?! Это должно звучать гордо и спокойно, а я краснею и бледнею,  как целка на мужском стриптизе. Лепечу какую-то хрень о том, что он во всем прав... Что не оспариваю... Мне оно надо, знать ответы и его умозаключения? Инициатива наказуема. Когда он медленно, снисходительно, даже ласково с оттенком какого-то садистского сочувствия, отвечает на мой вопрос, я не шевелюсь. Смотрю на вилку в своей руке и, по мере того, как эти жестокие слова добираются до моего сознания, мысленно рисую себе мишень в районе... нет, не сонной артерии. Где-то сбоку. Только адская боль меня сейчас отрезвит, и я хочу сама это сделать...

"Мама в бешенстве. И Настька, малолетняя дрянь, забыв напрочь о бауле новых шмоток, с ней заодно.

- Доиграешься! Еще в подвал посадят или в Турцию, в рабство упекут! Совсем без царя в голове! Да если б твой отец узнал... - перехватываю руку матери, готовую дать мне пощечину. С меня хватит.

- Еще. Раз. Я. Услышу. Об этом уроде...

Аффект с головой. Боже... я ее чуть не ударила? И почему это было так легко?.."

Сейчас похожей реакции нет и в помине. Почти спокойно выслушиваю лирическое описание перескока на пятый уровень... Логично. Мягко... Затишье перед бурей... И тут планка с треском падает. Слова достигли своей цели.

- Пятый уровень... - вилка об пол. Теперь поздно. Чувствую, что задыхаюсь. Дима, скажи, что ты пошутил. Пожалуйста. Умоляю тебя... Скажи, что прикалываешься, и я сделаю все, что ты захочешь. Хочешь, не встану с колен до вечера и  забью на боль?! Чего ты, мать твою, хочешь?!

Ужас накрывает с головой. Он что-то говорит, но я его не слышу, только крайним отсеком сознания ощущаю отголоски беспокойства. Конечно же... Съехавшая с катушек рабыня - не прикольно... Взгляд помимо воли задерживается в районе развитых грудных мышц. Совсем недавно от одного только взгляда на это тело у меня пересыхало горло и порхали алые бабочки чуть ниже живота... Возьми вилку, всади в него с размаху, пусть  он  заткнется!

Ужас  только усиливается, когда я понимаю, что не смогу... Что это, епт вашу мать, живой человек. Что мне проще будет ненавидеть себя и ползать в его ногах, чем сделать то, о чем я подумала...

Он уходит, а меня накрывает кошмаром безысходности. Все правильно. Я даже грохнуть его не могу. Я слабая. Не рыпалась бы, прикидываясь сильной - ничего бы этого не было. Он прав во всем. Мое место на пятом уровне. Сабы и то заслуживают больше уважения своей смелостью. Я не такая...

На что это похоже? Серая пелена, звуконепроницаемая и неумолимая, которая начинает медленно, но неотвратимо обволакивать сознание. Я не знаю, какой цвет безумия. Наверное, он серого оттенка. И у безумия их гораздо больше 50... Пятый уровень. Пятерка - высшая оценка в школе... Это значит, что все хорошо, да?  Вязкая кисея гасит ужас. Однозначно, хорошо. Пошатываясь, дохожу до ванной. О. Бритвы. Он испугался, что я убьюсь ими нахрен, глупый. Чего ради?  хватаю на автомате бутылку детского масла. Юля, на дворе лето. Твоя кожа нуждается в увлажнении. Безумие этого парня - не повод об этом забывать... Сосем не повод...