Черная Орхидея

       Ее трясет. За этим тоже можно скрыться, чтобы проигнорировать приказ. Сознание успевает запечатлеть оттиск ее расширенных глаз, и эрекция бьет все рекорды. Обрываю ее крик более сильной пощечиной, чем те, что прилетали от меня прежде. Кончилось мое благородство, ты его сама растоптала. Расстегиваю ремень, запрокидываю ее голову. Я сказал, что ты будешь сосать до ссадин в горле? И не только это. У меня нет к тебе больше жалости. От резкого толчка на всю длину едва не заваливается набок, руки в поиске опоры хватают мои колени. Забыл ее связать. Ничего, это успеется.  Это даже не фелляция в классическом исполнении. Я просто трахаю ее глотку. Мне не нужна дополнительная стимуляция языком или сжатыми губками, бархатная полость горла сокращается, посылая мириады крышесносных разрядов по всему телу. На полную длину... как можно глубже... Давится, с трудом сдерживая рвотный рефлекс. Привыкай, это еще только аванс. Соль ее слез пощипывает кожу головки, когда выхожу из атласной полости горла, чтобы войти глубже - и тут же это покалывание смыто ее слюной. Дальше. Глубже. Сильнее... Удерживаю ее голову, не позволяя отшатнуться. Держи. Пальцы на кольцо ошейника, и эндорфиновый водопад накрывает с головой, сладкая боль простреливает пятки, неумолимо захватывая каждый нерв. Юлька рвется из хватки, но мне плевать, что ей не хватает кислорода, - в таком положении ее горло расслаблено, а язык дополнительным бонусом порхает вокруг ствола. Сдерживать себя нет ни сил, ни желания. Наверное, даже кричу от острого удовольствия. Этот раз ни с чем не сравнить.

       - Глотай... - голос охрип. Руки дрожат, когда застегиваю ремень, а она сломанной марионеткой оседает на бок у моих ног, с трудом пытаясь выровнять дыхание. Мне мало. Ничтожно мало. Мне нужна ее боль и полная капитуляция. Пофиг, что я нафантазировал себе до этого. Вечер только начался. Несильный толчок носком по выступающим от нервного истощения ребрам.

       - Руки вперед, лицом в пол. Получишь 10 ударов кнутом.

Глава 21

 Не принадлежать самому себе - круто. Освободиться от условностей - еще круче. Поставить совесть и проблески ненужной человечности, отравляющие мысли о том, что есть хорошо, а что плохо, на свое законное место - цитируя популярный хит, вообще, Выше Неба. Достаточно того, что я никогда не теряю контроль. Все остальное - не играет роли.

      Моя девочка прекратила плакать и биться в истерике. Рано или поздно это проходит. Что толку в слезах и хаотичном сердечном танце, когда выбора нет, и быть не может? Ты будешь идти, стирая ступни в кровь, только по тому пути, который для тебя избрал я. Ты не виновата. Какие бы поводы я не находил, твоя сомнительная вина лишь в одном - ты добралась так глубоко, как мало кому удавалось, и куда не мог никто добраться в принципе. Кто дал тебе право даже предположить, что я это позволю? Что ты будешь ломать, крушить в щепки мой прежний мир, устанавливая в нем свои флагштоки и свой диктат? Так было раньше. Я каждый раз одергиваю себя, когда воспаленное сознание пытается воспроизвести в воображении всю экспозицию твоих завоеваний. Мне не хочется знать, сколько их у тебя было, тех, кто жил спокойной жизнью, о чем-то мечтал, видел цветные сны и светлое будущее, на котором зажегся сигнал запрещенных поворотов, стоило с ними случиться... тебе. Верю, не мало. Наверняка не меньше, чем у меня в твоем возрасте, с той лишь разницей, что нормы социальной морали не позволили тебе протащить их через койку. Да и ты вряд ли этого хотела. Те, кто удостоился, получал твое тело и вакуум вместо иной отдачи. Как это знакомо.

       Я не мститель за расколотые сердца своих братьев, мне на них наплевать. Они были слабыми. И, по сути, у них не было выбора и шанса сбежать от твоего обволакивающего рокового обаяния. Этого не смог сделать даже я.