Черная Орхидея

       - Ты очень далеко заплываешь! - прилетает мне вместо традиционного "как водичка?" Ловлю на лету полотенце, решительно поднимаю глаза, встречая оттенок подсвеченной солнцем карамели без серебряных вкраплений... Прошу тебя, соври. Сейчас. И позже. Обруби красный провод, останови таймер отсчета до точки невозврата. Ты же мог всегда по-человечески. Сжимая мои ладони и заглядывая в глаза с пониманием, в этих пустых расколотых зеркалах еще не погасли искры чего-то теплого... Родного... Просто скажи. Скажи, что хотел именно так, а не по-иному, не в просящей манере, нет, констатируй факт, в надеже на мое понимание... Не руби с плеча режущей аксиомой "Да будет так, я сказал!" не притягивай за волосы мое чувство протеста, которое я готова отправить сворачивать палатки моих оборонных локпостов. Просто попроси! Уговори меня! Я готова прислушаться к тебе... только к тебе человечному! Расскажи... спроси... посмотри мне в глаза проникновенным взглядом... "Выдержишь, моя сильная девочка?" Так просто и так... недостижимо.

       - Ты плакала? Юля! Все хорошо? 

       - Морская вода в глаза попала.

       - Что с тобой? - руки обнимают мои плечи, вместе с полотенцем стирая соленые капли с кожи... Сотри их с моей души одними словами! Тебе не сложно! Пожалуйста!       Ты не слышишь. Что тебе до моих взлетающих на воздух городов, моей падающей к твоим ногам подбитой авиационной артиллерии? 

 

       ... Звенящий детский смех, перелив колокольчиков, - такой чужой и не логичный звук. Он прошивает мое сознание, разворачивает бегущие по каналам слезы обратно, отчаяние ожидания вечера уходит совсем, сменившись умилением основного женского инстинкта при звуке детского голоса. Сглатываю, напоследок заглянув в глаза цвета теперь уже латте... я запуталась... Беспокойство. Нежность. Куда все это унесет к вечеру? Рву полотенце из его рук, рисую на губах искренне-удивленную улыбку аккурат с поворотом корпуса вправо.

       Очаровательный паренек шести - семи лет прикусывает пальчик, стреляя глазками шаркая ножкой в сандалике по гальке пляжа. Дети бесхитростны и открыты. Забыв о своих метаниях, подхожу ближе, протягивая руки.

       - Привет, маленький незнакомец!

       В ребенке уже, с первых шагов, играет инстинкт потенциального женского любимчика. Чертики пляшут в наивно прищуренных глазах, вместе с восхищением  - "какая красивая тетя!" Меня любят все дети без исключения.

       - Славик! - о, вот и наша мама. Высокая блондинка в цветастом сарафане, с яркой пляжной сумкой через плечо. Хм, долго думала, перед тем, как одеть босоножки на платформе на каменистый пляж?

        А, беглое визуальное знакомство с женщинами - это целая история! Выпрямляю спину, элегантным поворотом шеи отбрасываю с плеч мокрые волосы, упершись руками в бедра. Свободна, истинная крашеная арийка, альфа-сука тут я. Что ты морщишь свой обгоревший носик, изучая мою фигуру? Это Cavalli, крошка... Тот самый, ага, что любил просто Марию в сериале. Я тебя умоляю, подруга. Можешь сколько угодно делать выражение лица а-ля "я узрела Катю Пушкареву", кривить губы или иронично хмыкать, я видела себя утром в зеркале, не выросли у меня очки на переносице и не скривились зубы. Снимай свой сарафан, сравним, у кого тело круче. Что? Медлишь? Обвисший животик не пляшет рядом с моим плоским? Я смотрю ей прямо в глаза, и мой взгляд она не держит совсем. Зато переводит его на Диму, и меня пробивает на смех. Нижняя губа этой красавицы забавно оттопыривается, в глазах появляется блеск тупого восхищения. Вперед, крошка! Ты не ошиблась, это Кристиан Грей под прикрытием! У нас в скалах рядом с красной комнатой и вертолет припаркован. Давай, шаг вперед, по сценарию, лицом в гальку! Дыши, Анастейша, дыши...

       Ни намека на ревнивую судорогу в моем сознании сейчас. Никакого возмущенного "вали, он о мной!" Меня забавляет эта ситуация... Она вызывает веселье и злорадство. О, давай, глотай слюни... Хочешь, подарю на ночь... и на всю оставшуюся жизнь? Такой незаменимый в быту мужчина! Ходячий стимул с плеткой в руках!!! Украшения будешь носить всю ночь, не снимая!

       Я теряю к ней интерес. Ради бога, разглядывай его обнаженный торс и давись слюной. Я этим сыта по горло.

       - Тебя Слава зовут, да? - ловлю робкую улыбку обаяшки-мальчугана, и на душе становится на миг светло и безмятежно, словно не было недели моих страданий. Жизнь продолжается. И, наверное, я выживу на зло всем уродам ради того, чтобы однажды увидеть улыбку собственного сына, которая сотрет тень тяжелых испытаний с моей души раз и навсегда. - Святослав, значит? А я Юлечка.

       - Как Тимошенко, да? - вспыхивают глазки шкодным огоньком. Смущение тает стремительно, он смотрит на меня почти как взрослый. Затем его глаза расширяются. Он заметил припаркованную машину. Точно, мужчина. У них сейчас с мамашей одинаковое выражение лица. Только мама пялится на Димкин торс.

       - А это у вас это японская машина, да? - подбегая к машине, пританцовывает пацаненок. - Мама, смотри, скутер!