Черная Орхидея

...  - Ты в порядке? - нейтрально спрашиваю спустя час, заправляя ремень обратно в шлейки брюк. В ее глазах шок и немое восхищение

       - Ты кто?

       - Я этот, как там... Из 50 оттенков серого. Понравилось?

       Дай мне повод запомнить этот вечер, назови меня психом, не смотри с этим тупым обожанием, жертва растиражированной литературы! Тебя что, каждый день жарят ремнем?

       - Понравилось... А... Ты уходишь? У нас же даже не было секса...

       - Секс у тебя может быть каждый раз. Такое - вряд ли.

       - А когда мы увидимся снова?

       Я сейчас точно расфигачу гипсокартон отдельной перегородки от подобной тупости. Мне просто хочется сбежать. Нет, даже телепортироваться. Динозавры вымерли именно поэтому, не вынесли сноса пространственно-временного континиума, когда дичь сама добровольно выстроилась в очередь, чтобы попасть к ним в глотку.

Отрывисто целую ее лоб в сухом подобии ласки.

       - Когда приобрету вертолет, чтобы по всем законам жанра. Я найду тебя, крошка!

Глава 29

Почему ты стоишь сзади, а я не вижу в зеркале твоё отражение. Наше с тобой желание на поражение. Я не твоё доброеутро, солнышко. Я твоё Солнечное Сплетение. И я буду тянуть - тянуть тебя вниз. В твоих зрачках Апокалипсис. Бейби, сползай по стене. Я в тебе, твой голос во мне. Что - то извне внутри. Смотри на меня. Смотри.

(с) Антон Прада

Юля

       В этот день мое прежнее мировоззрение окончательно съехало со своей орбиты. Так стремительно и беспощадно, что я даже не заметила хаотичного побега этой смертельно раненой мрази на букву Л. По ходу, убегая, она прихватила с собой что-то еще. Ужас и надежду на лучшее. И если за первое я была ей благодарна, то за второе хотела разорвать в клочья. Но у меня не было даже такой возможности, растянутые на цепях руки все определили за меня.

   ...Картинки из далекого детства. Я не должна этого помнить, мне тогда едва было лет пять... Во сколько дети начинают запоминать информацию? А может, именно эмоциональные потрясения как раз запоминаются ими на всю оставшуюся жизнь...

       Я не знаю, что произошло, но мой обычно безразличный отец возвращается домой разозленным. Скорее всего, любовница опять требовала порвать с семьей... Я не могу еще осознавать подобных вещей. Игнорирую запрет матери к нему приближаться, наблюдаю эту картину в щель полуприкрытой двери... Мама в красивом цветастом платье ходит вокруг, преданно заглядывая в глаза, что-то предлагая, заискивая и упрашивая, а он смотрит в одну точку и понятно даже ребенку, что ему не нравится такое ее поведение! А потом начинается скандал... Я плачу и мне страшно. Папа кричит, папе плохо, надо ему помочь! Прокрадываюсь в комнату, ощущаю себя почти взрослой... я нужна! Его любимая доченька! Подхожу к нему, цепляюсь трогательно маленькими ладошками в его руку... Улыбаюсь, потому что не могу разгадать в его налитых кровью, от усталости, глазах раздражение, граничащее с безумием! Пытаюсь залезть на коленки... И вдруг потолок переворачивается перед глазами, а правую часть личика заливает слепящая боль, пульсирует, множится, отдается в копчике, локтях и лопатках при падении.

       - Пошла вон!

       На мой отчаянный рев прилетает мать. Оценив ситуацию, отвешивает мне подзатыльник и выволакивает прочь из комнаты. Она действительно любила его любовью жертвы-фанатички до сумасшедшей идеализации даже спустя годы после его ухода из семьи... Я еще долго продолжаю реветь, успокаиваюсь только вечером, когда она меня гладит по голове трясущимися руками и прячет мокрые от слез глаза. "Моя зайка, папа устал, не надо его утомлять"...

       Мне мало окружающего кошмара?! Зачем эти душераздирающие воспоминания, которые сознание в свое время поспешило закрыть в блок, стереть из памяти, чтобы не отравили своей гребаной навязчивостью все последующие годы, не ликвидировали в зародыше потенциал пока еще спящей нежности и способности любить. Так, как любят дети в том возрасте, бескорыстно и искренне. Что за гребаный код доступа ты активировал одним взмахом руки? Почему именно ты позволил себе право стать археологом моих давно забытых моральных травм?! И почему не сам удар, а именно эти четыре слова, произнесенные сухим, отмороженным, лишенным эмоций голосом запустили гребаную цепную реакцию, накрыв рассудок убивающими воспоминаниями? Как будто одной твоей пощечины, которая расквасила мой внутренний мир в кровавое пятно, было мало!

       На улице лето. Невыносимая жара. Климат-контроль регулирует температуру в комнате, но мое тело вместе с судорогами шока сковывает беспощадным сухим льдом. Холод внутри, но неумолимо течет по коже, причиняя боль острыми льдистыми иглами... Так не должно быть! Говорят, когда люди умирают, ощущают холод?!

       Мне страшно. И впервые некому забрать с собой этот ужас. Я одна на арене римского Колизея против стаи голодных львов. Одна в океанской пучине под безразличным наблюдением команды, проплывающего мимо корабля. Затерявшаяся в толпе рынка, маленькая девочка, которую родители обещали забыть на улице за плохое поведение и наконец-то выполнили свое обещание!