Черная осень

– Ни за что, Нини. Просто мы кому-то сильно помешали.

– Кому?!

– Мне бы тоже хотелось это узнать, – кивнула Яна. Задумчиво так…

Вообще, на происходящее в Русине ей было наплевать.

Революция? Освобождение? Да хоть дрессировка хомячков! Развлекайтесь, господа! Вот чем хотите, с кем хотите…

У Яны есть ее ребенок, ей надо добраться до Гошки. А потом еще и вывезти его из Русины в безопасное место. И найти тех, кто будет за ним приглядывать.

Оставить малыша в Русине?

Такое Яне и в голову не приходило.

Здесь – революция.

Для тех, кто в танке или на пальме: любые социальные потрясения создают громадные проблемы для населения. И страдают самые незащищенные. Женщины, дети, старики…

А еще, если вот это начинается… фиг оно быстро закончится. К примеру, перестройка. Тридцатый год порядка нету. А тем, кто не помнит перестройку, – вот, пожалуйста. Недавний пример – Украина. И что бы кто ни говорил – быстро это не закончится.

Зинаида?

Яна решила, что девочку надо пристроить на лечение и в безопасное место. Не тащить же ее с собой в Звенигород? Нереально.

А для начала…

– Давай я помогу тебе одеться.

– Да… а во что?

– А вот в это.

– АННА!!!

Сказано это было таким тоном, что Яна даже испугалась. Секунд на пять. Потом махнула рукой и принялась показывать пример. Натянула штаны на обрезанные до состояния мини-шортиков панталоны и чулки. Натянула сапоги с высоким голенищем, потопала ногами. Великоваты, конечно, но это можно пережить. Велики – не малы.

Надела рубашку, подвигала плечами, чтобы та удобнее легла, и сверху накинула кожанку.

– Инна, нас будут искать. И лучше замаскироваться.

– Это… это ужасно!

– В природе, дорогая моя, гусеница притворяется веточкой, бабочка – листиком, а без защиты живет один скунс.

– К-кто?

– Скунс. Животное такое.

– А почему?

– Потому что с…ть он на все хотел, – хмыкнула Яна.

– Анна!!!

Яна махнула рукой, показывая, что раскаивается и больше не будет, и принялась одевать девочку. Осторожно натянула на нее рубашку и кожанку, надела сапоги…

Зинаида, измученная болью и оглушенная горем, не протестовала. Но Яна сильно не обольщалась.

Вот такое поведение – это следствие шока. Ее пытались убить, у нее убили почти всех родных… Ладно – просто всех родных. И истерики еще будут, и скандалы, и крики, и…

Да чего только не будет!

Это сейчас она более-менее поддается, потому что плохо соображает. Да и алкоголь, который она влила в малявку в качестве анестезии, начинает действовать. Хорошая штука – водка.

А вот придет в себя – и даст жару. Но пока надо пользоваться.

Яна медленно спустила вниз девочку, потом драгоценности. Прихватила оружие, нагрузилась на кухне провизией. Подумала – не забыла ли чего?

Вроде бы не забыла.

Итак, у нас есть – автомобили!

И слава богу, что они есть. С лошадьми Яна ладила, но править той же двуколкой уже не смогла бы. Ее потолок – телега, и с очень покладистыми лошадками. Теми, которые ведут себя прилично, не кусаются без надобности, не лягаются лишний раз, не… И где таких найти?

А вот с автомобилями Яна ладила.

Она ведь жила на кордоне. И на кордоне был «уазик». Старый, еще шестидесятых годов выпуска, ломающийся через два раза на третий так, что отец ругался нехорошими словами – и лез его чинить. Яна, конечно, помогала.

Оставалось разобраться в местном механизме.

Итак, автомобиль. На что же он похож?

Судя по запаху, работает на чем-то бензиновом. На керосине? Лигроине? Бензине?

Ага, а вот и канистра с чем-то… кажется, это все же лигроин. И канистра интересная, круглая, как жестянка, просто пробкой заткнута. Понятно, здесь еще нет автосервисов, и стандартов нет, и всего остального…

Яна обошла машину, разбираясь в конструкции. Больше всего ЭТО было похоже на карету, у которой оторвали лошадей. Зато впереди приладили нечто вроде водительского места.

Руль?

До круглого руля тут не додумались, торчало нечто вроде рогульки такой растопыренной, за рожки надо было браться и поворачивать.

Спидометр? Тахометр? Ага-ага, даже два раза!

Ключ? Замок зажигания? Опять мимо! Машина заводилась «с рычага». Яна так поняла, что надо было покрутить здоровущую ручку в районе капота, тогда она заводилась и ехала.

Были какие-то рычажки, кажется включение фар, что-то еще…

Яна решила осваивать все методом тыка и приступила ко второй машине.

Еще одна канистра ее порадовала. Жаль, машину нельзя будет взять с собой. Но выбора нет. Придется ехать на одной и рисковать…

Ну и ладно!

Яна знала историю, хотя и выборочно! И точно знала, что, когда создатель концерна «Мерседесов», Карл Бенц, создавал первое авто, жену он довел до ручки. Или – до амортизации?

До такой степени, что та погрузила в машину вещи и двоих детей – и уехала к матери. Заправлялась в аптеках, несколько раз ломалась, но ведь до мамы доехала?

По другой версии, она это сделала, чтобы привлечь внимание к авто мужа, и мигом стала популярной личностью[4].

Но дело-то не в Карле Бенце. А в том, что мадам сама ехала – сама и машину чинила! Самостоятельно! Шпилькой для волос там что-то прочищала, подвязкой для чулок стягивала… иными словами, машины здесь явно чинятся с помощью ломика и растакой матери.