Черная осень

Намного приятнее стоять здесь, в тихом уголке, наблюдать за лицами людей на площади и понимать, что они – твои.

Ты можешь сделать с ними что пожелаешь.

Власть – заводит.

Сильнее страсти, слаще любви, слаще всего…

Власть и есть жизнь… и лишившись власти – ты лишаешься жизни. Как это, наверное, уже и произошло с отставным императором. Приказ жом Тигр уже отдал. А телеграф – отличная штука. Императора охраняют его люди, им хватит и намека.

Выполнят.

В стране не должно быть двух центров власти…

И по тонким губам мужчины скользнула хищная улыбка, как нельзя более отражающая его суть и подтверждающая партийную кличку.

Тигр, как он и есть.

Плотоядный.

Голодный.

* * *

– Мы присягу давали, ты, мразь!!!

– Тор Алексеев, не горячитесь, – мужчина в мундире подполковника поднял руки, словно признавая правоту собеседника и сдаваясь ему на милость. – Вы не правы.

– Да что вы, милостивый государь? – Алексеев разглядывал его с отвращением, как экзотическое насекомое.

Вроде бы и экзотика, но какая ж она… гадкая!

Омерзительная!

– И будьте любезны не ехидствовать, полковник, – огрызнулся собеседник. – Я такой же офицер, как и вы! И пулям не кланялся!

– А что, штаб обстреливали? – иронично уточнил полковник Алексеев.

Был полковник, что называется, погибель девичья. Лет тридцати – тридцати пяти, плечистый, светловолосый, сероглазый, с обаятельной улыбкой, а уж если в седле… или на балу… или на параде…

Девушки штабелями падали.

Даже, говорят, одна из великих княжон, но – тсс! За такое могли и голову снять. Или загнать командовать взводом туда, где и медведи не ходили.

– Я бы попросил, полковник, – поджал губы собеседник. – Поймите, вы сейчас уже никому не поможете и никого не спасете… это нереально.

– Неужели, тор Орлов?

– Что вы сделаете? Броситесь за императорским поездом, попытаетесь его остановить? Но император уже приговорен, равно как и его семья. Вы ничего не успеете…

– Если я не спасу, так хоть отомстить успею. Или вы хотите отдать Русину – в руки этих?

Последнее слово было произнесено просто с неподражаемой интонацией. Отвращение, брезгливость, неприятие, даже смущение чуточку – о таком в приличном обществе и говорить-то стыдно.

– Полковник, согласитесь, Петер Седьмой разочаровал всех, кого мог. Его решения…

– Если вы так говорите, тор Орлов, полагаю, вы знаете и кого надо поддерживать? – понятливо кивнул полковник.

Тор Орлов улыбнулся.

Ну вот, а крику-то было… как девственницу уговаривать, честное слово! Все полковник правильно понял, и уговаривать практически не пришлось.

Да и в чем он соврал-то?

Петера действительно не спасти.

А значит, надо поддержать наиболее достойного из претендентов…

– Его высочество Гавриил станет отличным правителем, я даже не сомневаюсь.

– Гаврюша, значит, – с непонятной интонацией протянул полковник.

– Тор!.. – приподнялся подполковник Орлов. Но сделать ничего не успел.

В челюсть ему врезался тяжелый кулак.

Мужчина отлетел в угол, пару раз дернул ногами – и затих.

Полковник потер кулак. М-да… надо было осторожнее, опять печатка в палец впилась, синяк будет. Ничего, переживем.

Значит, его высочество Гаврюша, великий князь, будь он неладен, решил, что будет лучше смотреться на троне Русины?

Вот кто бы сомневался. Хочется ему корону, аж седалище свербит…

– Колька!

Денщик влетел пулей.

– Вытащи это отсюда.

– Тор… да как же это…

– И определи на гауптвахту. Пусть посидит пару недель.

Алексеев подумал секунду, а потом решительно рванул с плеч собеседника погоны.

– Вот так… будешь ты меня на измену подбивать, мразь!

– Тор… – Денщик даже попятился от такого поворота событий.

– Рот прикрой – и действуй!

Денщик подхватил бесчувственное тело – и потащил из кабинета.

Полковник Алексеев подошел к стене, посмотрел на карту.

Может, он и не успеет…

Где сейчас императорский поезд?

Последний раз вести они получили из маленького городка с названием Зараево. Наверное, туда и надо направить верных людей…

Еще он всякую паскуду не поддерживал!

Император Гаврюша!

Бред! Нонсенс! Издевательство!

Тьфу!

* * *

– Все же это очень вульгарно…

Означенный Гавриил в этот момент прикалывал к одежде белую розу.

Символ Освобождения.

Розу ему срезали в оранжерее – в это время года они уже не цветут. Великолепный цветок сорта «Императорский звездочет» смотрелся как-то… своеобразно.

Белоснежный, с легкой синевой. За букет таких цветов по весу золотом платят – и радуются, что дешево достались. И такой цветок срезать в угоду быдлу?!

На какие только жертвы не пойдешь ради трона Русины!

И все равно – не смотрелось!

Наверное, потому, что на военном мундире любой цветок не слишком уместен. Другое дело – ордена… но его высочество великий князь Гавриил ни разу в жизни не воевал.

Генералом числился.

Но воевать?

Смеяться изволите?

Это же война. Там грязно, там всякое быдло, там… там так неэстетично!

Князь никому не признавался, но ему попросту было страшно. Это всякая плесень вроде жомов может рисковать собой. Их тысячи и миллионы, их не жалко.

А он?

Он один, он уникальный, он единственный… если его убьют, кто позаботится об империи?