Черная пантера из Шиванипали

Я уже готов был отбросить осторожность, не таясь выставить ружье, зажечь фонарь и рискнуть выстрелить, но внезапно шум прекратился. Неужели тигр унес тело? И тут с другой стороны дерева, сзади, до меня донеслись чавканье и хруст костей.

Все было очень просто. Почему-то тигр перетащил тело на то самое место, где оставил его утром. Может, он решил, что приходивший ранее шакал или гиена сдвинули труп, а может, им руководил инстинкт. Во всяком случае, он явно ничего не подозревал, иначе либо, крадучись, удалился бы, либо поспешил бы унести тело.

Я вздохнул с облегчением, но в этот миг мне ударила в голову мысль: теперь, чтобы выстрелить, мне надо выйти из своего убежища и обойти дерево. Чувства облегчения как не бывало!

Вы помните, что Бала и Кришнаппа постарались загородить меня палками, листьями, вьюнками… Прежде всего надо было удалить их. При этом неизбежно возникнет шум, пусть даже слабый. Если он достигнет слуха тигра, тот убежит или — что гораздо хуже — обогнет дерево, чтобы выяснить происхождение шума, и обнаружит меня раньше, чем я буду готов.

Оставался один выход — дать тигру увлечься едой. Так я и поступил.

Всякий раз, как он разрывал мясо, грыз кости, громко жевал, я тихонько распутывал лианы или вытаскивал палку и спускал к моим ногам внутрь ствола. Так я расчистил себе путь. Потом поднял правую ногу и, чтобы восстановить циркуляцию крови, подержал ее минуту в этом положении, прежде чем поставил по ту сторону дупла. После этого я немного подождал. Хруст костей продолжался. Тогда я, придерживаясь для устойчивости рукой за ствол дерева, очень осторожно поставил левую ногу рядом с правой.

Еще несколько секунд я не был готов к выстрелу, и, если бы людоед обнаружил меня, мне бы несдобровать. К счастью, тигр был слишком занят едой. Дюйм за дюймом я продвигался вперед. Еще один дюйм, и я предстану перед тигром. Случись, что его морда в это время будет обращена к дереву, он, несомненно, сейчас же увидит меня.

В противном случае у меня еще оставался шанс не быть обнаруженным немедленно.

Настало время действовать, медлить было нельзя. Я поднял ружье, дулом кверху, положил его ложе себе на плечо и продвинул каждую ногу на дюйм. Затем слегка вытянул шею и выглянул из-за ствола. Мои глаза привыкли к рассеянному свету, и я хорошо разглядел тигра, вытянувшегося во всю длину поверх бесформенной массы. Это все, что осталось от тела женщины. Тигр лежал вполоборота ко мне и смотрел в том направлении, откуда пришел в тот вечер. Мушка на моем ружье не была видна, и, чтобы выстрелить, надо было включить фонарь.

Я осторожно поднял левую руку, установил ружье в положение для стрельбы и большим пальцем левой руки быстро нащупал включатель фонаря. Что-то подсказало тигру, что ему угрожает опасность. Он оглянулся, но в этот миг луч света упал на его голову и сверкающие глаза. Из его пасти свисали куски мяса.

Моя первая пуля попала тигру в шею. Когда он подпрыгнул и перевернулся, я с молниеносной быстротой, какой еще ни разу в жизни не проявлял, всадил в него вторую пулю, а затем и третью. Он неистово корчился, но вдруг — не берусь рассказать, как это случилось, — вдруг исчез.

Он рычал от боли и ярости после первого и последующих выстрелов. Он все еще продолжал рычать и в агонии ломал ветки подлеска, но я его больше не видел. Он скрылся в джунглях.

Я поспешил спрятаться в дупле сухого дерева и хотел пополнить почти пустой магазин ружья, но прикинул, что, если произойдет заклинивание — а оно часто случается при перезарядке 405-калиберного винчестера, — я окажусь совершенно беспомощным. Я решил остаться с одной пулей. Хотя магазин моего ружья вмещал пять пуль, я обычно, идя на хищника, заряжал его четырьмя. Это была дополнительная мера предосторожности против заклинивания.

Я сомневался, правильно ли поступил, забравшись обратно в дупло. Может, разумнее было остаться снаружи. Тогда я бы видел тигра, если бы он напал на меня. Теперь же мне мешали кусты.

Но жалеть было поздно. Я стоял неподвижно. Все мое тело покрылось испариной, ружье скользило в руках. Я чувствовал ужасную слабость и головную боль.

Тигр все еще продолжал реветь и ломать ветки, но шум отдалялся и наконец совсем затих. Хищник не был мертв, но по крайней мере ушел. Я был спасен и благодарил судьбу уже за это. Меня стошнило, и я почувствовал себя гораздо лучше.

К несчастью, в волнении я не заметил, в каком направлении слышался удаляющийся рев. При таких обстоятельствах идти в темноте к хижине Балы было равносильно самоубийству. Ведь отыскать дорогу можно было лишь при помощи фонаря, а его свет выдал бы меня тигру, если он лежал где-нибудь под кустами.

Итак, остаток ночи я простоял в этой проклятой дыре на подкашивавшихся от усталости ногах. Рассвет я встретил в самом угнетенном состоянии духа, хотя ни на минуту не забывал, что мне повезло — я остался жив.

Как только рассвело настолько, что можно было видеть, я вылез из дупла и совершенно без сил опустился на землю. Приходилось ли вам всю ночь простоять на ногах на протяжении чуть ли не тринадцати часов? Если нет, попробуйте.