Черная пантера из Шиванипали [издание 1964 г.]

Если зверь не ранен и не оставляет заметного кровавого следа, тропить его под тиковыми деревьями почти невозможно. Опавшие с них сухие листья покрывают землю толстым ковром, на котором следы не отпечатываются. У юноши, унесенного людоедом, по-видимому, не было сильно кровоточащей рапы. После тщательных поисков мы обнаружили на листьях тиковых деревьев только три кровавых пятна.

Я знал, что заповедник тянется на север до реки и до проселочной дороги, соединяющей деревню Гауджу на западе с Амлиголой. Там он кончается, хотя сами джунгли простираются дальше. Поскольку я получил специальное разрешение в случае необходимости застрелить людоеда на территории заповедника, наиболее разумным казалось привязать четыре приманки на границах заповедника и одну в центре.

Я попросил лесничих помочь мне, так как знал по опыту прошлых лет, что приобрести в этих краях сразу пять голов скота очень трудно. Они заверили меня, что приманки будут доставлены. Пока шел этот разговор, мои спутники проявляли заметное беспокойство. Было уже шесть часов, и вечерние тени быстро сгущались. Осторожно, держась вместе, пробирались мы сквозь густую чащу тиковых деревьев к машине, стоявшей на дороге.

Назавтра необходимые мне пять животных были найдены только к половине первого. Полдня было потеряно.

В результате до захода солнца мы успели привязать только три приманки, а остальные две отвели на предназначенный им участок на рассвете следующего дня.

Около трех пополудни крестьяне, работавшие на полях недалеко от Чорди, сообщили нам, что прошлой ночью был убит молодой буйвол, которого мы привязали вблизи места, где людоед напал на лесорубов. Крестьянам об этом рассказали объездчики. Не зная, каким путем мы пошли, они просили всех встречных передать новость нам.

Мы поспешили в Чорди. Когда мы прибыли туда, лесничий грубо бранил объездчиков за то, что они не разыскали нас. Вряд ли можно было их винить. Мы целый день передвигались с места на место, и, на мой взгляд, они поступили очень разумно, оставшись в Чорди и посылая нам весть о случившемся через проходивших мимо людей. Если поторопиться, еще можно было успеть построить махан.

Около половины четвертого мой студебеккер уже стоял на дороге напротив тиковой рощи. Три минуты ушло на то, чтобы вытащить складную чарпаи из багажника машины. Я совсем недавно смастерил ее, уменьшив длину против обычной почти в два раза, благодаря чему ее стало легче перевозить.

Среди молодых посадок было несколько старых и высоких тиковых деревьев. У подножия одного из них и был привязан буйвол.

На это проклятое дерево было очень трудно взобраться. Ствол у него совершенно гладкий, первые ветки находятся на высоте только двенадцати футов, а я никогда не умел лазать по вертикальному шесту. Я встал объездчику на плечи, а остальные старательно подталкивали меня, пока я не ухватился за первые ветки и не подтянулся. Листья тикового дерева так велики, что прикрыть ими махан было нетрудно, а поскольку вокруг росли только тиковые деревья, наша маскировка сливалась с их кронами. Развилина, на которой мы устроили махан, находилась на высоте свыше двадцати футов.

Тигр уже съел половину бычка, но и того, что осталось, было достаточно, чтобы ожидать повторного визита убийцы.

Около пяти вечера мои спутники удалились. Еще двадцать минут у них должно было уйти на то, чтобы откатить машину и освободить дорогу для тигра, если он вздумает появиться с этой стороны. Впрочем, он мог и вовсе не прийти.

Но тигр пришел. Когда уже совершенно стемнело, пятнистые олени пронзительными криками оповестили о его приближении. Эта популярность — или, наоборот, непопулярность — среди мирных обитателей леса должна быть очень обременительна для хищника. В данном случае, я уверен, он считал ее весьма неуместной.

Тигр двигался без особых предосторожностей, и я слышал шелест сухих листьев под его лапами задолго до того, как он подошел к своей добыче.

Я направил на него свет фонаря, и он посмотрел мне прямо в лицо. Трех секунд, в течение которых я разглядывал хищника, было достаточно, чтобы заметить, что у него не было «гривы». Но у меня не оставалось иного выхода, и тигр упал, пораженный пулей в сердце.

Я подождал минут пятнадцать, чтобы убедиться, что он мертв. Он не шевелился, и я спустился с дерева. Когда до земли осталось семь или восемь футов я спрыгнул. Сильный удар о землю оставил у меня самые неприятные воспоминания. Подойдя к трупу и тщательно осмотрев его, я выругался. Как я и предполагал, это был не людоед. Вокруг его шеи не было кольца волос. Убийца снова ушел, а пострадало невиновное животное.

На следующий день я свежевал тигра, а лесничие составляли официальный отчет о том, что я застрелил хищника, который не имел гривы, а следовательно, может, вовсе и не был людоедом, тогда как в имеющейся у меня бумаге мне разрешалось охотиться на территории Карадибетского заповедника только на людоеда.