Черная Пасть

- Не знаю, но это необходимо...

- Согласна. В ловитки мы больше играть не будем. И оставь коварные приемчики ухаживания... с мухобойней, искуситель Брагин! - ответом своим Нина была, видимо, вполне довольна. Она взглянула на Сергея через оконное стекло и увидела, что тот растерян и пытается объяснить что-то через зеркальное отражение на пальцах. - То, что случилось между нами, советую больше не повторять. Не торжествуй, Брагин! И поцелуй я позволила ради любопытства. С меня этого вполне довольно. Не велика, оказывается, радость!..

Внушительное самообладание, выдержка, не кокетство, чего он не замечал у Нины, а разумная и достойная сдержанность и даже холодность окончательно покорили Сергея. Не зная, в чем именно, но он почувствовал себя страшно виноватым, и неизвестно что удерживало его от покаянных извинений, которые он порывался пылко излить перед оскорбленной. Должно быть, в предвидении этой трогательной сцены, Нина нарушила всю мелодраматичность момента.

- Ты боишься, Брагин, как бы не обременили тебя сердечные увлечения, в которых ты не можешь признаться! Тебя пугает наша близость, опереточная интимность в служебной обстановке. Да? Производство и - душещипательное касание!.. Ведь я подчиненная, Брагин! Не боишься, что подам куда следует за посягательство на мою девичью честь... на сугубо производственной почве? Чего открещиваешься? В каждой шутке - толика правды. Не скрывай, ты этого испугался. Как бы не опорочили тебя, любовник Брагин!..

- Ты вышла на орбиту, близкую к расчетной!

- Похоже... признаюсь.

Сергей поражался, как эта симпатичная девушка, к которой он был давненько неравнодушен, могла так тонко угадывать его запретные мысли.

- Общий рисунок моего замысла такой, однако ж тут важны тонкости и детали!

- На что ты, Брагин, намекаешь? - Нина не сердилась, а скорее потешалась над удальским самомнением Сергея. -Эх ты, жуир сульфатный! Чего же нам с тобой скрывать, Сергей Денисович, уж не подкидыша ли?..

Не зная, как возразить, Сергей счел за лучшее прикрыть окно и подойти к телефону, хотя и не знал: куда и зачем звонить. Солнце уже поднялось и с озера сползло туманное покрывало; за косогором тарахтел мотовоз с платформами, торопясь из порта к Семиглавому Мару за мешками с сульфатом. И хотя тени становились резкими и прямыми, час был ранний. Не видно было людей в мастерских и на озерных пушистых делянках. Сборщики не торопились в поле: солнце должно нагреть мирабилит, высушить поверхность озера, чтобы оно покрылось легким белым порошком, словно инеем или волшебным смушком, и тогда-то начнется настоящая рукопашная схватка. Дотемна будет бурно кипеть сухое озеро. У косогора по-прежнему слышался шум на печной установке, и привычное ухо улавливало тот устоявшийся ритм, который позволял судить о затяжном ремонте. На это указывало и молчание телефона, и неторопливое движение автомашин от печи к озеру за мирабилитом, и тишина в соседнем бараке, где отдыхала дневная смена.

- Послушай, Нина! - собрался-таки с мыслями Сергей, пытаясь затушевать все колкости и неуклюжести уже не первого разговора на интимную тему. - О таких вещах, пожалуй, лучше писать, чем говорить. Хотя кто-то, кажется, Лион Фейхтвангер изрек, что слово сказанное дороже слова писанного... Не берусь спорить, но только я тебе, Нина, пожалуй, лучше напишу об этом. Улыбаешься! Ничего смешного тут нет. Разгребу дела, сяду на всенощную и напишу. Если откровенно, я уже начал писать!..

- Не свадебное ли послание с цитатами из "Домостроя" и медицинского пособия для новобрачных?

- Снова смеешься.

- Ничуть. Я прекрасно понимаю, что есть такое, - не коварство и любовь, а более серьезное душевное сцепление, - как у тебя: любовь и субординация!

- Никогда меня не поймешь...

- Пойму, Сережа, пиши только не стихами, а современной, "телеграфной прозой", - сказала Нина, подводя свои крошечные часики с витой браслеткой. - Я отвечу тебе взаимностью. Клянусь мандрагорой!

За этой выспренной клятвой немедленно последовал стук в дверь. Вошли рослый красавец Мамраз и чем-то удрученный гость Виктор Пральников с небольшим кулечком в руках.

- Мне послышалась мандрагора, - непринужденно включился в разговор Виктор Степанович. - Кто-нибудь из вас видел эти человекоподобные коренья или к слову пришлось? Мандрагора... Я недавно из Кара-Кала, где впервые в нашей стране был найден этот волшебный, таинственный корень. Чабан помог отыскать. Когда удачливая Ольга Мизгирева из Сумбара сообщила в Ленинград о находке, то ее сначала на смех подняли. Потом приехали, взглянули на "чабанскую травку" и ахнули: священная мандрагора, которая растет в потаенных местах на берегу Средиземного моря, оказалась на туркменской земле.