Черная перепелка

— Не знаю, честно… Может, и был кто.

Дождев понимал, что она лжет, как понимал и то, что ей и смысла никакого нет подставлять кого-то — Макса-то уже не было. Скорее всего, Савушкина просто не верила в то, что убийца будет найден. И уж точно не верила, что кто-то из бывших пассий Макса способен из ревности убить его.

Он отпустил ее, пригласил сначала Софью Наполову, которая постоянно плакала и отвечала на его вопросы невпопад, потом поговорил с Кравченко, которая держалась более уверенно, чем Наполова, однако, рискуя навлечь на себя гнев следователя, настаивала на том, чтобы Дождев не тратил время на допрос «ни в чем не повинных» свидетельниц, а занялся поиском тех, кто подложил трупы на Нефтебазу и теперь требует денег.

Быть может, при другом раскладе фактов Дождев бы разозлился на такой вот дерзкий совет какой-то медсестры, но что-то подсказывало ему, что она права. Она, человек далекий от следствия, вообще посторонняя, сообразила сразу, что трупы подложили именно те, кто спланировал это для того, чтобы получить обещанные сто тысяч.

Там, на Нефтебазе, по-хорошему и надо бы искать следы убийцы, но как, если весь город замело снегом? И ни одного свидетеля, кто видел бы машину, на которой были привезены трупы.

Нефтебаза. Все проживающие там потенциальные свидетели как воды в рот набрали. А ведь запросто могли увидеть из своих окон и машину, и человека, который эти трупы вытаскивал, чтобы уложить на обочину дороги.

Опрос жителей практически ничего не дал, все автомобили, которые проезжали в эту новогоднюю ночь близко от домов, им как раз и принадлежали. Или их гостям, и сложно было поверить в то, что кто-то из друзей или родственников семей перед тем, как заехать в ворота нужного им дома, перед тем, как выгрузить из машины сумки с новогодними закусками и выпивкой, как бы между прочим выложил из багажника два полуразложившихся трупа с тем, чтобы потом получить за них деньги.

Деньги. На получении денег настаивала как раз Дина Михайловна Логинова. А что, если это она и привезла трупы поближе к своему дому, чтобы «никому больше не достались»? Чтобы уж наверняка они долежали до того момента, когда на место прибудет полиция?

После ухода Савушкиной с подругами Дождев вызвал своего помощника и дал ему задание узнать как можно больше о Логиновой, выяснить, нет ли у нее друга, любовника, который мог бы помочь ей подбросить труп, если он вообще не является убийцей Тропинина.

Хотя так рисковать, конечно, мог бы только сумасшедший. Убить, чтобы потом подбросить трупы рядом со своим домом?

Неплохо было бы получить разрешение на обыск дома Логиновой.

К Дождеву заглянул оперативник, сообщил, что за городом, неподалеку от Графского озера, на территории старого магазина, в котором перед праздниками торговали спиртным, один из дачников, заглянув туда за водкой и расстроившись, что магазин заперт, обошел его и заметил засыпанную снегом машину, белый «Мерседес». Он расчистил окно, посветил фонариком внутрь и увидел, как он выразился, «свитер доктора Тропинина».

Этот человек был в свое время пациентом доктора и видел его в этом белом свитере с оленями, а потому описал его во всех подробностях: «Белый, на груди коричневые олени, а по низу бежевые узоры».

При других обстоятельствах Дождев, пожалуй, не особо-то и обратил бы внимание на эту информацию, поскольку многие в городе носили подобные свитера, особенно в зимнее время, но дачник упомянул белый «Мерседес»!

— Белый «Мерседес» был у Закатовой! — воскликнул он. — Этот дачник сообщил тебе номер машины?

К счастью, сообщил, и, когда Дождев сравнил его с номером машины, который сообщил ему Андрей Закатов, и они совпали, он сразу же выехал на место.

22

— Девочки, я вела себя как полная дура…

— Да брось, Соня… Ничего ты не дура, просто вся на нервах!

— Девочки, все нормально. Главное, что все это уже позади, нас допросили, задали те вопросы, которые посчитали необходимыми, и отпустили! Все! Теперь можно спокойно заняться своей душой и дать волю своим чувствам, — подытожила Тамара.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Соня, у которой с лица так и не сошло выражение затравленности и ужаса.

— Теперь мы можем спокойно оплакивать Макса, не думая о том, что мы знаем и видели.

— Может, ты и успокоилась, а я вот лично — нет! — заныла Соня.

После допроса в кабинете следователя подруги вернулись к Тамаре, открыли бутылку коньяку, выпили.

— Ты должна взять себя в руки, иначе расклеишься и проговоришься кому-нибудь, поняла? — строгим тоном приказала Наташа. — Все, вытирай слезы и выпей еще.

Раздался звонок.

Соня, державшая рюмку, чудом не уронила ее, подпрыгнув на месте.

— Это за мной, — прошептала она, начиная бледнеть. — Что делать? Признаваться?

— Ты что, спятила? Если хочешь все рассказать, то подумай о нас! — воскликнула Наташа. — Сидите, я открою! И с чего ты взяла, что это за тобой? Может, кто поздравить пришел?

Наташа заглянула в глазок и крикнула так, чтобы подружки, сидящие в гостиной, услышали ее и успокоились:

— А вот и Алик пришел!