Черная Пешка (СИ)

Скинув с себя камзол, Элайджа подошел к картине, напомнившей ему о том времени, когда он был человеком и защищал брата от нападок отца. И эти воспоминания невольно вернули его в те дни, когда он впервые влюбился, почувствовал крылья за спиной и был счастлив... Счастлив до той поры, пока не узнал, что его брат влюблен в ту же девушку, что и он. В Татию. Тогда ему казалось, что ничего ужаснее быть не может, однако судьба имела на это свое мнение. И их мать, могущественная ведьма — Эстер — желая уберечь детей от чумы и от неминуемой смерти, обратила их в вампиров. В ритуале, как оказалось после, была вся кровь Татии. Эстер не только таким образом уберегла детей, но и убрала, как она считала, камень преткновения между братьями. После, если Элайджа и влюблялся, то не так сильно. Татию никто не мог заменить.

Свеча уже потухла, лишь тонкий и извилистый стебелек дыма поднимался к потолку. Элайджа вдохнул и почувствовал запах сирени и ноток тюльпанов, доносящихся через щель приоткрытого окна. Они меланхолично напомнили ему, как Татия любила позднюю весну — природу, уже проснувшуюся от поцелуев холода и заблагоухавшую самой жизнью. Он сел в кресло и откинулся на его мягкую спинку. Прикрыл глаза так, что через ресницы все же видел небольшой зал, в котором находился. Задумался о том, что лишь любовь способна умиротворить смерть и создать из нее призрак — блеклый, пустой, безвкусный. Элайджа все еще любил Татию, но она уже давно была на другой стороне. И ему оставалось лишь гадать, встретит ли он в своем бессмертном бытии ту, способную уничтожить шрам на его сердце, или нет. Влюбит ли та в себя его так, что нерушимый образ Татии навсегда останется в прошлом. Воспоминанием — милым и нежным, но не причиняющим вязкую боль. И какой та, другая, будет? Беззаботной и яркой или же скромной и тихой девушкой, верящей в сказки, как и он? С томным взглядом или с крапинками грусти? Она уже родилась? Если да, то где она? К чему устремлен ее взор: к распятому Христу или же к бокалу вина? «Неважно», — подумал Элайджа, в тайне от себя надеясь, что если и повстречает свою любовь, то она будет многогранна, как бриллиант на свету, и так же чиста. «Любовь, — он улыбнулся, — единственное, что движет мир. Только она имеет значение, когда жизнь обрывается. Только ее можно забрать с собой к небесам и в Ад. Только ее можно оставить на Земле. Есть, я знаю, тысячи и тысячи людей, которые, покоренные любовью, все время спотыкаются, падают, которые окружены сотнями страшных проблем, но они счастливы. И я не знаю ни одного человека или же вампира, в силах которого было бы перенести жизнь без этого дара, без этого удивительного чувства. Без любви».