Черная полоса

Эту квартиру отец купил уже после того, как разбогател, отремонтировал, обставил хорошей мебелью. Кровать здесь массивная, основательная, самое место для такого матерого льва, каким выглядел Матвей.

Василиса с замиранием сердца смотрела на него. Да, повела она себя с ним нелепо. Нельзя было тащить его сюда и тем более отдаваться ему сломя голову, но разве можно об этом жалеть?

— Я не знаю, где прячется Антоха. — Матвей, казалось, обращался к самому себе. — Он приходил ко мне, сказал, что у меня могут возникнуть проблемы.

Хотел, чтобы я его спрятал. — Он снова взял пачку сигарет, в раздумье щелкнул по ней пальцами, вернул на тумбочку, вытянул руку в сторону и взглядом поманил Василису к себе.

Она с восторгом юркнула к нему под мышку, чувствуя себя счастливой дурой.

— А как я мог спрятать человека, который должен был убить мою любимую девушку? — с улыбкой спросил он.

— Любимую? — Она заерзала, устраиваясь поудобней в его объятиях.

— Ты даже не сомневайся в этом.

— Я слышала, у тебя алиби, — сказала Василиса и нахмурилась, вспомнив, о чем говорил следователь. — С кем ты провел ночь?

— С алиби. — Голос у Матвея загустел.

— Как ее зовут?

— Так и называй. Можно без отчества.

— Ты с ней спишь?

— Теперь ты моя личная жизнь.

— И твое алиби! Я скажу, что не видела тебя. Всех видела, а тебя нет.

— Мне все равно, что ты будешь говорить. Лишь бы говорила, — в раздумье произнес Матвей. — Лишь бы эти уроды не закончили то, что начали.

— О чем это ты? — забеспокоилась Василиса.

— О ком.

— О ком?

— Сначала я должен все узнать.

— Что узнать?

Матвей не ответил, стремительно поднялся, смахнул с тумбочки сигареты и решительно направился на кухню.

Василиса вскочила с постели и, чувствуя себя маленькой собачкой, побежала за ним.

Матвей с силой распахнул дверь, стремительно переступил порог. Пьяная Любка едва отреагировала на его шумное появление.

В его жизнь ворвалось светлое волшебство. Он собирался удержать его в руках. Для этого ему требовалось разворошить черную магию здесь, в доме у Любки, которая сейчас казалась ведьмой в объятиях черта.

Она лежала на диване в грязном халате, голова ее покоилась на коленях у Мусола. В одной руке у него жгут, в другой шприц, с помощью которого он вколол себе отнюдь не колдовское зелье.

Мусол еще только входил в кайф, да и Любка пока только на взлете. С ними сейчас можно было говорить. Тут главное — не церемониться.

Мусол давно уже скурвился, опустился на самое дно, братва ему не доверяла, и только Чистик поручал иной раз мелкие дела. Как это ни странно, но если верить Антохе, то выходило, что Мусол ни разу его не подвел. И наркоту, если надо, перевезет, и проститутку сигаретой прижжет, чтобы на панель вернулась.

Матвей схватил его за грудки, с силой тряхнул и зло выдохнул прямо в лицо:

— Зачем вы меня ментам сдали?

Мусол въехал не сразу, но основательно.

— Так это, тебе же говорили…

— Кто говорил?

— Так Антоха к тебе поехал. А ты его выгнал, да?

— А ты знаешь?

— Знаю…

— Ты был там?

— Да не был он нигде. — Любка уже не лежала, а сидела и тупо смотрела в скучную пустоту перед глазами. — Антоха был, рассказывал. Потом Чистик подъехал.

— Меня с собой не взяли, — сказал Мусол и качнул головой.

В его словах не было ни обиды, ни одобрения, одна лишь констатация факта, такая же голая, как иголка опустевшего шприца.

— Куда они уехали?

— Т-с-с! — прошипела Любка. — Если бы я знала, то уже сказала бы.

— Кому?

— Да подъезжали тут! Ого!.. — Она раскинула руки, показывая, каких габаритов были ее гости.

— Менты?

— Ментам я не сказала бы. А эти душу наизнанку вывернули. Через матку, — заявила она.

— Страшно было, — сказал Мусол.

— Кому страшно было? — спросила Любка, глянула на него и презрительно скривилась. — Спрятался, как петух последний.

— Кто петух? — вскинулся Мусол.

Он повернул голову к Любке, но Матвей ударил его ладонью по щеке. Только так можно было привлечь к себе внимание этого типа.

— В глаза смотри!

Мусол кивнул, поморгал и вытаращил на него глаза.

— Где Чистик?

— Не знаю я.

— А где может быть?

— Я ему сказал про одного торчка. У него на даче собирались залечь.

— Что за торчок? — вскинулась Любка.

Но Мусол ей не ответил. Он вдруг отключился, взгляд его остекленел, как у покойника.

Матвей провел перед ним ладонью и проследил за его реакцией. Зрачки, и без того маленькие, стали еще уже. Значит, жив Мусол, а если сдохнет, то не сегодня. Он еще успеет рассказать про наркомана, у которого, возможно, прячется Чистик со своей кодлой.

Тетя Роза хихикала, как шлюшка, выдающая себя за девственницу. Дверь в спальню была приоткрыта, и Василиса слышала, как поскрипывает кровать. Судя по звукам, сказка уже сказывалась, дело шло своим чередом.

Пусть, лишь бы только ее не слышали. Сейчас она тихонечко соберет свои вещи, сядет в машину и уедет. Глеб может и дальше забавляться с молодой разведенкой. Василиса будет спать с Матвеем. Она никогда не думала, что счастье может быть таким сумасшедшим. Глебу с тетей Розой этого никогда не познать.

Но тихо пройти ей не удалось. Девушка еще только поднималась по лестнице, когда дверь открылась.