Черная полоса "СПАРТАКА"

Мы запомним суровую осень.
Скрежет танков и отблеск штыков,
И в веках будут жить двадцать восемь
Самых храбрых твоих сынов.
Мы запомним суровую осень,
Город Киев и махач крутой,
Когда нас было только три сотни,
А хохлов почти весь стадион.
Припев:
Но врагу никогда не добиться,
Чтоб склонилась твоя голова.
Дорогая моя столица.
Золотой наш «Спартак-Москва.
И врагу никогда не добиться,
Чтоб склонилась твоя голова,
Дорогая моя столица,
Золотая моя Москва!
Я люблю твои тихие рощи
И мосты над твоею рекой.
Я люблю твою Красную площадь
И с ментами неравный бой.
Я люблю подмосковные рощи
И мосты над твоею рекой,
Я люблю твою Красную площадь
И кремлевских курантов бой.

В советское время в юмористическом журнал «Крокодил» была рубрика «Нарочно не придумаешь». Это так, к слову. В оригинальном гимне Москвы поется про подвиг героев-панфиловцев, а тут — прости Господи… «Махач», «Хохлов» — конечно, спортивные фамилии, но где же рифма? Хоть намек на нее! Осень — сотни, крутой — стадион. Всего 16 слов поменяли в оригинальном тексте и почти все — коту под хвост. Про «неравный бой с ментами» мозг даже думать отказывается. Но самое неутешительное то, что многие фанаты-подростки, любящие безнаказанно хором поматериться с трибун, на голубом глазу уверены, что гимн Москвы придумали болельщики «Спартака».

Ну не мог же я в 2005 году признаться, что стебаюсь. Хотел им антивирус запустить, чтоб самим смешнее стало. Вот и набросал кавер-версию на их кавер-версию. (Оригинальные припевы почти не тронул.)

Я по свету немало хаживал,
В РОВД развивал кругозор
Я с глубинкой контакт налаживал
И налаживаю до сих пор.
В городах, кишлаках и станицах
О тебе не умолкнет молва,
Дорогая моя столица!
Золотой мой «Спартак—Москва!
Я люблю твою Красную площадь,
Верю в Тушинский аэродром.
Обожаю смотреть, как лошадь
На московский бежит ипподром…
Но тобою привык я гордиться
И всегда повторяю слова:
Дорогая моя столица!
Золотой мой - Спартак—Москва!
Красно-белых судьба заставила
Побеждать только в честной борьбе.
А тому, кто нарушит правила, —
Наше дружное: ОУКБ!!!
Никому никогда не добиться,
Чтоб склонилась твоя голова,
Дорогая моя столица!
Золотой мой «Спартак—Москва!

Что тут поднялось! «Поднял руку на святое!.. Оскорбил шедевр всех времен «про махач»!.. Надругался над ипподромом!.. Плюнул в душу врагам хохлов и борцам с ментами!»

Я им: песня — дрянь! Они мне: сам — дрянь!

Как еще объяснить, что несовместимые с жизнью слова этой «песни» и ее «исполнение», находящееся за гранью добра и зла, — такими объективно и являются. Независимо от чьих-то личных или прочих качеств. Надо бы сперва фонограмму включить по стадиону, затем на вспомогательный инструмент (трубу, допустим) перейти. Как в Шотландии или Германии. Но разве ж кто там прислушается? Сами с усами.

Вот так: «В огороде — бузина, в Киеве — дядька» — и обсуждались наши «противоречия». Но, шутки шутками, а строчка про «Тушинский аэродром» прижилась. Четвертый год уже «поют», веря в стадион. Вера — штука хорошая, беззатратная. Да здравствует вера — опиум для народа!