Черная полоса "СПАРТАКА"

Жаль было Петровича, когда под давлением сверху был вынужден отступать от намеченного. К примеру, Кавенаги он точно не покупал, но, будучи феноменально воспитанным и деликатным, намеки насчет того, чтобы находить аргентинцу место в составе, понимал хорошо. При той модели, которую прививал Александр Старков (он не спешил трансформировать ее во что-то более зрелищное), Кавенаги действительно было не просто найти себя. Теперь, когда он раззабивался во Франции, стало понятно, что искали где-то рядом. Фернандо — второй нападающий, на подборе у Павлюченко. Только для аргентинца надо было освобождать коридорчики на позиции то левого, то правого инсайда, уводя из них центральных защитников и играя на Фернандо вразрез. Это требовало большей чуткости партнеров именно к Кавенаги, а также терпения со стороны Ромы Павлюченко. Вроде бы такую задачу Кавенаги и старался выполнять на поле. И в оттяжку играл, и с фланга на фланг перемещался. Голы стал один красивее другого забивать. Казалось, вот еще чуть-чуть и попрет — не остановишь. Как вдруг взяли и продали. Никаких претензий к парню быть не может. Очень старался, искал, терпел. Даже русский язык весьма прилично освоил, что для неславянина большая редкость.

Кстати, о русском языке.

Возможно, это будет для кого-то откровением.

Весьма неплохо — и с лексической, и с синтаксической точек зрения — говорят Кавенаги, Штранцль. Иранек — вообще как на родном, Ковач и Плетикоса — не так, но тоже прилично. Похуже обстоят дела у Моцарта и Родригеса. Но у бразильца не было перерыва в последнем сезоне, поэтому навык посвежее. Он просто стесняется. А бедные журналисты думают, что он — то ли тупой, то ли саботажник. Нет, Моцарт — это вообще отдельная тема. Он очень хороший футболист. Его Титов уважает, а это критерий. Есть, правда, одна техническая особенность, которую тот же Егор не всегда понимает, описывая это так: «Тормозит Моци иногда атаку. Встанет вот так (изображает полуповорот корпусом с косолапым захлестом ноги и показом зада сопернику) и, пока свою «Улитку» не сделает, голову не поднимет».

«Улитка» — да, это именно то слово, которое подходит. Зато она позволяет ему даже не в лучшей форме выполнять свою основную задачу: отняв мяч, не потерять его тут же, ибо плотность в зоне опорного хава выше, чем где-либо. И основная фишка Моцарта в том, чтобы максимально сократить время исполнения своей Улитки. А уж пас, если до этого дойдет, он отдаст. Вовремя и хороший. (Ну как хороший — точный.) Пусть и не в штрафную. Моци по проценту передач никогда не был худшим. Проблема этого футболиста была в том, что знаменитые карточки за грубость на какое-то время его самого выбивали из колеи. И вывести его из этой депрессии мог всякий раз только новый тренер, благо в «Спартаке» они обычно менялись аккурат в момент депрессивного пика у Моцарта. Совпадает как-то его обострение с общеклубным. Он никогда не «быковал», не повышал голос в быту. Никогда не лез в «зарубу» на тренировках, возможно, чуть экономя пыл и страсть для матча. Был уважаем всеми и уж на своем месте — опорного полузащитника — выглядел по-любому не хуже, чем кто-либо другой в «Спартаке» на своем. Почему был?

Да вроде избавляться от него надумали.

Пока новое совпадение обострений не началось.

Впрочем, вирус бразильского пофигизма Моци передать Веллитону успел. Так что следите теперь за этим парнем. А заодно можете делать ставки и на Алекса с Кариокой. Не они первые.

Первак и Рогозин

Помню первую встречу с Перваком.

Юрий Михайлович сразу взял быка за рога.

— Ты жил в Волгограде? Здорово. Я тоже там родился — мы земляки. Давай на «ты». Зови меня Юра.

С Юрой как-то не пошло. 13 лет разницы между начальником и подчиненным — что-то да значат. Остановились на — «ты, Михалыч». Есть у русских такая особая форма допустимого панибратства. До первого конфликта. Рядом сидел круглолицый человек с недобрым взглядом.

— Это Игорь Рогозин, — продолжил Первак, — знакомьтесь и будьте вместе.

Пошли знакомиться.

— Дай мне свой план работы, — сказал Игорь.

И как-то сразу стал начальником. «Вместе» он не умеет. А я под начальниками по жизни не привык. Есть такой недостаток.

Тогда же, в 2004-м, в клубе наметилось главное противостояние.

Это был вопрос креатуры. Первак, Ельчанинов, Рогозин — с одной стороны. Я и Жека Смоленцев, приглашенные Федуном, — с другой. И все бы ничего, да как-то некстати летом в верхах поплыли секретные слухи о том, что на трансфере Кавенаги кто-то «подрезал» два миллиона долларов. Поскольку переговорщиков обычно много не бывает, подозрения были недвусмысленные и не касались людей Первака.

Я не брал, честное слово.

Как-то не сразу, но пришло понимание того, что два бизнесмена по духу — Первак и Смоленцев на наших глазах разворачивают некую гонку на выживание.