Черная Призма

Как она и предполагала, указующий перст мертвеца привел Каррис к еще большему количеству трупов. Поначалу попадались отдельные тела, затем по одному на каждые тридцать шагов, двадцать, десять. Все были обезглавлены. Затем тела уже лежали плотными рядами по сторонам главной дороги, идущей мимо дымящихся, обрушившихся домов и лавок. Камни ухоженной мостовой здесь потрескались от жара. По брусчатке тянулись следы. Поначалу она не поняла, что это, но вблизи все стало очевидным – это были следы волочения, мазки подсохшей крови, где-то суточной давности, от обезглавленных тел, которые стаскивали с площади.

Она постояла среди чада и крови, прежде чем зайти за угол, за которым должна была быть городская площадь. Она обнажила короткий меч, но очков не надела. Если здесь и есть ловушка, то именно там, но вокруг достаточно красноты и жара, чтобы при необходимости она могла вести бой при помощи магии. Даже если бы она и не планировала прямого внедрения, незачем заявлять о себе как об извлекателе, если нет нужды.

Когда время настанет, она объявит о себе огнем.

Каррис обогнула угол.

Оролам…

Они не расплавили головы. Они сохранили их в сине-желтом люксине и сложили посередине городской площади. Раскрытые глаза, изуродованные лица, кровь, стекающая с верхушки до низа, как шампанское по пирамиде на Балу Люксократов. Каррис почти ожидала чего-то в таком духе после всех этих обезглавленных тел, но одно дело ожидать, другое – увидеть. Тошнота подкатила к горлу.

Каррис отвернулась и стиснула челюсти, быстро заморгав, словно веки могли стереть этот ужас с ее зрачков. Она осмотрела остальную площадь, чтобы желудок успокоился.

Если бы Гэвин это видел, он убил бы короля Гарадула. Безжалостный, как море, справедливый, как Оролам, он уничтожил бы всех до единого этих тварей. Что бы он ни делал на войне и до нее, какую бы боль он ни причинил Каррис – со времен Войны Ложной Призмы Гэвин странствовал по Семи Сатрапиям, верша справедливость. Он дважды топил флот илитийских пиратов, убил разбойничьего короля Синеглазых Демонов, установил мир, когда грянула война между Рутгаром и Кровавым Лесом, и покарал Мясника из Ру.

Люди любили его – кроме тирейцев. Но пусть и за тирейцев, он свершил бы здесь страшную месть. Он бы такого не стерпел.

Большинство зданий представляло собой груды обломков, дымящихся в предрассветных сумерках. Тут и там виднелись отдельные уцелевшие стены, закопченные и почерневшие. Дом алькадесы, если это был он – самое большое здание со ступенями, выходящими прямо на площадь, – был стерт с лица земли. Солдаты срыли его, здесь не осталось камня на камне.

Но сама площадь была цела. Горелые обломки либо убрали с нее на улицы, либо сбросили в реку, огибавшую площадь с запада. Король Гарадул не хотел, чтобы что-либо отвлекло посетителя от его чудовищного трофея. Взяв себя в руки, Каррис снова посмотрела на пирамиду из человеческих голов. Все потеки, все следы волочения вели сюда. Трупы – Каррис надеялась, что они были уже трупами, когда попали сюда – были обезглавлены здесь, чтобы пирамида выглядела как можно более кровавой. Это был спектакль. Король Гарадул хотел, чтобы все вело к этому ужасу.

Пирамида была выше Каррис. Головы, венчавшие ее, были детскими – круглощекие маленькие мальчики и девочки с лентами и бантиками в косичках.

Каррис не вырвало. В этом было нечто, оставившее ее холодной. По ее и их возрасту это могли быть ее дети. Она поймала себя на том, что считает головы. В основании их было сорок пять, ширина пирамиды была равна ее вышине, ее возвели с математической точностью. Детские головы были меньше, и невозможно было сказать, плотная ли эта пирамида или ее сложили вокруг аналогичной конструкции из чего-то другого, поменьше. Пальцы Каррис шевелились, когда она мысленно передвигала кости абаки налево и направо.

Если пирамида была вся из голов, то их тут было около тысячи.

Холодок пробежал по ее коже – предвестник рвоты. Она отвела взгляд.

Ты шпионка, Каррис. Ты должна выяснить все важное.

Сделав глубокий, затяжной вдох, она изучила нижний угол пирамиды, затем ребро структуры. Оно было сделано из нескольких слоев люксина. Король Гарадул хотел, чтобы она простояла много лет. По пирамиде можно было бить кувалдой и даже сделать в ней трещину, но не разбить. Невозможно было похоронить эти головы или убрать жуткий памятник.

Это мастерство предполагало, что у Гарадула есть некоторое количество – и немалое – очень талантливых и умелых извлекателей. Плохие новости. Каррис слышала, как Гэвин говорил, что король Гарадул скорее всего основывает псевдо-Хромерию для обучения собственных извлекателей подальше от ока действующей власти. Это все было довольно твердым доказательством правоты Гэвина.