Черная птица ревности

Майя выгружала на кухонный стол продукты из маминой сумки и думала о том, что она с большим удовольствием призналась бы всему свету о том, как счастлива. При этом она понимала, что делать этого сейчас еще нельзя, а маму вообще незачем пугать. Она же непременно все поймет неправильно. А все ли правильно в ее жизни? Не совершила ли она ошибку? Конечно, нет! Разве может быть ошибкой, что она преподнесла себя в дар любимому человеку и сказала: «Владей. Распоряжайся. Я твоя.» Конкретно эти слова она ему, конечно, не говорила, но все было ясно и без них. Константин Эдуардович во всем разобрался. Впрочем, почему она по-прежнему называет его Константином Эдуардовичем? Он же для нее теперь просто Костя… Ко-стя… Майе никогда не нравилось это имя. Почему-то оно вульгарно-буквально ассоциировалась в ее мозгу с чем-то неприятно костлявым. Но Иващенко не был чрезмерно худым. Он был… нормальным… Майя вспомнила ощущение тяжести от его тела, и у нее перехватило дыхание. Надо же, как странно! Мир вокруг совершенно не изменился, а она стала другая! С ней сегодня произошло нечто очень серьезное. Она теперь… окончательно взрослая. У нее есть мужчина. Не сопливый мальчишка и даже не стильный Глеб Измайлов. Мужчина. Константин… Костя… Самый важный, самый любимый…

Весь вечер Майя была сама не своя. Она не могла ничем заниматься. Она пыталась читать книгу, но поймала себя на том, что точно так же не может вникнуть в ее содержание, как вчера в суть спектакля. Отложив книгу, девушка открыла ноутбук и зашла на свою страницу в социальной сети «Мы вместе». Она намеривалась послушать музыку, но сегодня и эта страница, и загруженные музыкальные записи, и видео, и фотографии, и приколы друзей показались ей детскими и глупыми. Выключив комп, Майя прошла в большую комнату и включила телевизор. Ни на одном канале она не смогла найти ничего стоящего, ничего такого, что могло бы удовлетворить ее, обновленную и взрослую. Люди на экране суетились, чего-то добивались, против чего-то протестовали, обменивались кулинарными рецептами, пели дурацкие песни, не понимая, что все есть суета сует и сущая ерунда по сравнению с любовью, которая заполнила ее всю и одна лишь была важна. Больше всего Майе хотелось бежать к нему, к Косте, пить с ним чай, обнимать его, целовать, но она понимала, что не стоит так уж навязываться. Это она может слоняться по квартире и ничего не делать. А ему надо готовиться к лекциям и лабораторным, проверять студенческие работы, да и вообще – мало ли чем может заниматься дома серьезный мужчина, доцент Политехнического института. Вспомнив про то, что Иващенко доцент, Майя опять бросилась в свою комнату и включила ноутбук. Ей хотелось уточнить, кто такой доцент. Оказалось, что преподаватель высшего учебного заведения, занимающий должность доцента, как правило, должен иметь ученую степень кандидата наук. Вот как! Ее Костя не какой-нибудь там завалящий преподаватель! Он кандидат наук! Это наполнило ее гордостью и опять щемящей нежностью.

Майе захотелось очередной раз всплакнуть без особой причины, когда раздалось пиликанье мобильника, который таким образом сообщал, что пришло сообщение. Девушка нехотя взяла телефон, открыла сообщение и прочитала: «Как ты там, моя девочка?». Подписано оно было просто: «Костя.» Майя аж вскочила со стула. Надо же! От Иващенко! Но как он узнал ее номер? Она же ему его не называла! Впрочем, все просто. В личных делах студентов, конечно же, есть номера мобильных телефонов. Майя вспомнила, как при поступлении в институт заполняла анкету, где была графа: «Телефон для связи».

Сначала Майя хотела позвонить Константину Эдуардовичу, но вовремя раздумала – вдруг мама услышит. Объясняться с ней желания не было. Она плюхнулась в кресло, поудобнее в нем устроилась и ответила:

«Я скучаю».

Через пару минут был получен ответ:

«Я тоже».

У Майи загорелись щеки. Неужели все это происходит на самом деле? Костя, Константин Эдуардович Иващенко, кандидат химических наук и доцент Политехнического института пишет ей смс-ки, как какой-нибудь студент первого курса! До чего же это странно… И как же это здорово!

«Я могу приехать», – написала она, отослала и тут же испугалась того, что сделала. Ну как она сейчас уйдет из дома? Что сказать маме? Но ей не пришлось ничего сочинять, поскольку Константин Эдуардович ответил:

«Давай лучше встретимся завтра. Может быть, ты сможешь опять «заночевать» у Риты?»

«Конечно!», – особо не раздумывая, написала она.

«Целую мою девочку».

«И я целую», – отстукала Майя, подумала немного и добавила еще два слова. У нее получилось: «И я целую тебя, Костя».

На следующий день на лекциях Майя, видимо, сидела с таким потусторонним лицом, что в перерыве Ольга ее спросила:

– У тебя сегодня опять свиданка, что ли?

Майя кивнула.

– С Иващенко?

– Разумеется.

– И что, ночевать у него будешь?

– Буду.

– Слушай, Маха! Расскажи-ка поподробней, как ты дома-то устраиваешься. Что родителям говоришь?

– Говорю, что ночую в общаге, у Ритки Селивановой.

– А Ритка знает, что ты у нее… как бы… ночуешь?

– Нет, не знает. Да и зачем ей знать?