Черная птица ревности

Как ни смешно, Майя хорошо владела лыжным коньковым ходом и даже несколько бравировала этим своим умением, а вот коньки в детстве так и не освоила. Это очень понравилось ее однокурсникам, и чуть ли не вся группа сразу принялась учить ее кататься на коньках. Когда студенты носились по катку, сцепившись друг с другом змейкой или хороводом, Майя, которую обязательно ставили в самую середину, легко держалась на ногах, но стоило ее оставить на льду одну, не могла сделать ни шагу и тут же падала. На нее, дурачась, валились друзья и подружки, захлебываясь смехом в этой беспорядочной куче-мале. К концу каникулярной недели Майя уже неплохо держалась на коньках, но все равно каталась хуже остальных, что продолжало веселить весь каток. Смех друзей нисколько не задевал Майино самолюбие наверно потому, что она находилась в таком приподнятом праздничном настроении, когда ничто негативное просто не может проникнуть ни в мозг, ни в душу. Она веселилась вместе со всеми, что еще больше сближало ее с однокурсниками, а потому только добавляло удовольствия.

Когда студенты все же промерзали насквозь, катаясь по вечерам с ледяной горки, они шли греться горячим сбитнем и танцевать в кафе при турбазе под названием «Джульетта». Вскоре выяснилось, что к знаменитой на весь мир Джульетте Капулетти оно не имеет ровным счетом никакого отношения. Романтическое имя шекспировской героини носила совсем не романтическая владелица кафе, грузная, седовласая и горбоносая армянка. Несмотря на свою не слишком привлекательную внешность Джульетта Агрянян была веселой и заводной женщиной. Она даже становилась в круг студентов на танцполе своего заведения и вместе с ними отплясывала ритмичные современные танцы под зажигательные мелодии. Майя не уставала удивляться, как мощное тело Джульетты может производить до такой степени грациозные движения. Наверно, не зря существует выражение – слоновья грация. Это будто было сказано именно о госпоже Агрянян.

О доценте Иващенко Майя вспоминала только тогда, когда друзья начинали травить байки о прошедшей сессии, и не более того. Ей и самой нравилось рассказывать, каким образом она умудрилась получить пятерку у самого Константина Эдуардовича. При этом она каждый раз со смехом предполагала, что вряд ли ей так же повезет с Иващенко в летнюю сессию.

Майя так отлично отдохнула, что даже не без удовольствия вернулась в аудитории института, запах которых уже стал родным. Она выдержала первое свое испытание в виде сессии, и теперь уже была самой настоящей студенткой. Она знала все институтские порядки и правила, официальные и неофициально установленные студентами, изучила все этажи и коридоры старого здания, знала в лицо всех преподавателей и лаборантов своего факультета. Институт стал для нее таким же родным домом, каким до этого была школа. И, возможно, даже более любимым, поскольку свободы в нем было куда больше.

После каникул, в первую же лекцию по химии Майя удостоилась приветливого кивка Константина Эдуардовича и даже его сдержанной улыбки. Она не была такой широкой, как на экзамене. Ямочки на щеках преподавателя лишь слегка обозначились, и Майя вдруг поймала себя на том, что ей хочется еще раз увидеть, как доцент Иващенко улыбается от всей души. До следующей сессии было еще далеко. Кроме того, Майя понимала (о чем не раз и говорила друзьям на турбазе), что второй раз на экзамене ей уже не выпадет ни гидролиз, ни окислительно-восстановительные реакции, и потому стала так внимательна на лекциях Константина Эдуардовича, как ни на каких других. Надо сказать, что остальные студенты Майиной группы не изменили своего отношения к предмету, поскольку Иващенко оставался так же равнодушен к их конспектам, опозданиям и прогулам. То, что некоторым пришлось пересдавать общую химию по три раза, никого не вразумило, а даже наоборот, только лишь убедило в том, что нет предмета, который нельзя было бы сдать хотя бы и с третьего захода. Особой прилежности Майи Романовой Константин Эдуардович не мог не заметить. Иногда после лекции она подходила к нему, чтобы уточнить кое-какие вопросы, и однажды он даже спросил ее:

– Вы так всерьез заинтересовались химией?

На его губах опять появилась улыбка, но все еще она была не такой лучезарной, как на экзамене.

– Да… То есть, нет… То есть… я не знаю… Просто я не все поняла, вот и спрашиваю…

Лекция Иващенко в тот день была последней у Майиной группы, а потому преподаватель и студентка смогли позволить себе вместе выйти из аудитории. Майина подруга Ольга Макеева какое-то время шла за ними, надеясь, что их пара вот-вот распадется, но не тут-то было. Константин Эдуардович и Майя вместе прошли довольно путаными коридорами старого здания к выходу с этажа, спустились по лестнице и разошлись в разные стороны только в гардеробе. Ольга тут же подлетела к Майе и спросила:

– Слушай, Маха, а чего нашему доценту от тебя было надо?

Странно порозовевшая Майя нездешним голосом ответила:

– Так… Мы говорили о химии… Константин Эдуардович обещал мне дать дополнительную литературу…