Черная пустошь

Падает дерево, в стороны ветви разбрасывая, как падает ничком застреленный человек.

– Эй, Поль-Франк, почему только одно?

– Что-то маловато, Поль-Франк.

В ответ огрызаются крикуны, кто незлым тихим словом, кто громким, но всегда без злобы, а так, чтобы дыхание перевести.

Валятся деревья. Тут ведь не Земля, это там почти все леса повырубали ради бумаги туалетной. Это там люди без лесов вековечных задыхаются в духоте городской, в пыли, смоге и выхлопах автомобильных. Здесь – дыши сколько хочешь. Пьянит воздух. Растут тут деревья, такие же, как на Земле – странно, правда? Но растут ведь. Сосны высоченные, такие деревья с длинными прямыми, как стрела, стволами называют корабельным лесом. Из таких красавиц на Земле раньше еще мачты на парусники ставили. Растет лиственница, ели растут, вперемешку с дубовыми рощицами и одинокими дубами-великанами, растет ольха, падуб, кое-где тополя возносятся в небо серебряными телами. Растут деревья, к солнцу тянутся.

С тревогой прислушивается лес к звукам странным, дотоле незнакомым.

– Хэх, хэх!

Стук топоров, воют пилы, как свиньи под ножом острым мясника, как ветер в доме с привидениями. Слышится глухой шум ветвей и звук падающего тяжелого тела – еще одно дерево погибло.

Люди валят лес…

* * *

Подошло время сбора. Я пришел раньше всех и устало глядел на небо, отражающееся в озере, сидя у воды. Множество смертей не давало мне покоя, бесцельно пролитая убийцами кровь, казалось, кричала о мщении. Впервые в жизни я был близок к тому, чтобы потерять рассудок, поддавшись жажде мести. Мне приходилось сдерживать себя. Я провел три дня, наблюдая за людьми, и я очень устал. Я устал видеть их отвратительные морды. Я устал слышать их гортанную речь. Устал скрываться в тени и ждать.

Легкие тени моих братьев по крови скользили под лунным светом, острые белые зубы знакомо сверкали в темноте, желтые сверкающие глаза светились в полумраке теней. Собрались все – Касп, Лоро, Велор и Сайди – вожаки племен сейров севера. Они пришли сюда по моей просьбе. Мы сидели плечом к плечу у воды и никто не мог заговорить первым, все чувствовали непонятное смятение. Я начал первым и рассказал все, что мне удалось выяснить.

– Вас застали врасплох! – прорычал Лоро. – Как могло такое случиться?

– Мы никогда не убивали никого, помимо охоты, – Сайди подал голос, пригнув голову к земле.

– Но они убивают вас, как огонь пожирает траву, и, как лесной пожар, они не собираются останавливаться. Я спрашиваю: что делать нам? – угрюмо проворчал Велор, самый сильный и самый мудрый северный вожак.

– Надо драться.

– Мы слишком слабы.

– Что же ты молчишь, Белый? – спросил меня Сайди, увидев, что молчу.

– Я видел, как нас убивали ни за что, ни про что. Я видел, как наши дети горят в огне, а наши яссы падают на землю, становясь пеплом. Вкус этого пепла стоит у меня в горле…

– Чего же ты хочешь от нас? – спросил Велор.

Он мог позволить себе не торопиться. Все наши племена жили в согласии только потому, что давным-давно земля была поделена между племенами. Наши границы никогда не соприкасались с границами соседей. Земли хватало для всех, нам нечего было делить. Но все же мы были разобщены. Беда, касавшаяся одного племени, могла оставить другое племя безучастным к своей беде, но могла и сплотить два племени на время вражды с племенем чужаков, как это происходило во времена наших предков. Мы долго жили без войны, нам не с кем было воевать. Поэтому все связи между племенами ослабли, но не прервались. Все разногласия решались мирным путем. Мы не помнили, что один сейр когда-либо убил другого. Все знали: разумные существа не убивают себе подобных.

Кровь наших племен обновлялась и смешивалась во время праздника Весенних Ветров, проводящегося раз в несколько лет.

На пару дней племена собирались на землях одного из племен. Мы проводили время за совместной охотой и отдыхом. Молодые сейры, – самцы-валги и самки-яссы, – могли пообщаться, выбрать себе пару из другого племени, перейти в другое племя. Так в наше племя пришел когда-то мой отец. Мы, сейры, выбираем себе подруг раз и навсегда. Мы вместе охотимся, живем вместе, делим как радости, так и горе, мы старимся вместе и вместе умираем. По крайней мере, если доживаем вместе до старости. Я знаю много случаев, когда сейры, потерявшие своих партнеров, отказывались о пищи и воды и умирали вслед за своим избранником. Я знаю много подобных случаев, но бывают и исключения. Я, например, остался, когда погибли моя ясса, Лайра. Она скончалась в муках, пытаясь во второй раз разродиться нашими детьми.

– Мои дети, Лон и Чани, погибли там, когда люди впервые увидели нас, – говорю я и мои собеседники склоняют головы в знак скорби о моей потере. – Я говорю об этом впервые. Болью, поедает мое сердце и выжигает мою душу. Я говорю это вам, отцам, чьи дети продолжают жить, чьи дети видят небо каждый день. Я говорю это отцам, чьи дети уже сами стали отцами и матерями. Я, отец, потерявший своих детей, спрашиваю у вас: чем вы можете мне помочь?…