Черная радуга

Углов почесал в затылке. Что ж делать-то? Бетон следовало добыть, хоть лечь костьми. Он поразмыслил и полез по железной крутой лестнице на отгрузочный бункер.

Наверху гуляли сквозняки и царило спокойствие. Двое невидных мужичков в промасленных робах, тихо покуривавших у разобранного насоса, встретили Углова неприветливо.

— Когда бетон будет? А кто ж его знает, когда он будет, — равнодушно отозвался один из них на угловский вопрос. — Слышь, Савельич, вот тут мужик интересуется, когда бетон будет.

Сидевший рядом Савельич поднял на Углова страдающие глаза. Семен глянул на него и присвистнул. Наш человек! Ну, все было понятно. До ремонта ли тут?

— Слушайте, мужики, вы мне тут муму не гоните, — сказал Семен строго. Болеете, так и скажите. Все люди, а человек человеку друг.

Слесаря оживились. С них разом слетел налет расслабленности.

— Полечишь, что ли? — с надеждой спросил Савельич.

— Бетон будет? Только прямо!

— Что за разговор? — возмутился Савельич. — Да для хорошего человека хоть сто кубов!

— Когда?

В ответ Савельич молча протянул руку. Углов прищурился на него, стараясь проничь в мысли. Слесарь был светел.

— Нет, не обманет, — убедился Семен. Он решительно шлепнул на протянутую ладонь синенькую. В следующее мгновенье Савельич уже гремел вниз по лестнице.

— А бетон-то? — закричал Семен.

— Сейчас Костя все наладит! — глухо донеслось снизу.

Семен обернулся к Косте. Тот уже лихо шуровал гаечными ключами. Углов почесал в затылке. Метаморфоза произошла поучительная.

— Где твоя машина? — спросил Костя, не разгибая спины.

— Ясно где, в хвосте, — ответил Семен.

— Сыпь к Анюте. Кинешь ей трояк, она тебя передвинет под течку.

Углов полез вниз. Уже с Середины лестницы он запоздало вспомнил:

— А когда наладишь насос?

— Сыпь, сыпь! — донеслось сверху. — Пока машину подгонишь, заработает.

Спустившись, Семен снова сунулся в конторку. Еще через минуту Анюта лихо вылетела во двор. Семен шел за ней, усмехаясь в усы. Деловые ребята крутились на бетонном узле.

Буквально через пять минут во дворе заревели десятки моторов. Самосвалы крутились, съезжалась и разъезжались на крохотном пятачке. Лихости перестроений, проводимых Анютой, позавидовал бы даже суворовский капрал. К тому моменту, когда на верху бункера зачихал хиленький насосик, угловский самосвал уже стоял под течкой.

Анюта стояла на крылечке конторки, глядя на отгрузку орлиным глазом. Мощный загривок нависал над ее крутыми плечами. Углов нечаянно глянул на загривок, и рука его сработала раньше головы. Раздался смачный хлопок. Семен удивился своему нахальству и отшатнулся, ожидая удара.

Анюта тяжело повернулась в его сторону. Глаза ее замаслились и превратились в невидимые щелочки.

— Ой, да ты што! — хрипло выдохнула она. — На людях-то.

Игриво улыбнувшись, она легонько толкнула Углова бедром. Тот отлетел в сторону. Грузно ступая короткими ногами, Анюта прошла в конторку. Перед тем как исчезнуть в проеме, она обернулась и призывно кивнула Семену. Дверь осталась приотворенной.

Углов опасливо глянул на темный проем и быстро побежал к самосвалу.

— Загрузился? — издали крикнул он шоферу. Тот кивнул из окошка кабины. Семен быстро отворил дверцу и плюхнулся на сиденье.

— А ну шустрей отсюда, — скороговоркой выплеснул он. Шофер обратил к нему недоумевающее лицо.

— Давай, давай быстрей! — умоляюще заторопил его Углов.

8.

Ударило уже двадцать восьмое, крайнее число. Крайним оно было оттого, что к первому надо было сдать в бухгалтерию готовые, проверенные и подписанные, наряды. Отступать было некуда. И главный инженер, и Дмитрий Григорьевич вспомнили на летучке и черта и чертову мать, и прорабы поневоле зашевелились. До двадцать восьмого шла суета и гонка с процентовками; приходилось умаливать, умасливать, уламывать неподатливых заказчиков. Эти пять-шесть процентовочных дней проходили под знаком шашлыков, водки и плова.

С утра прорабы появлялись на минутку в управлении, урывали машину под зад и разбегались по чужим конторам.

Заказчиков улещали и обжуливали, как только могли. В процентовки загодя вписывались самые небывалые внесметные работы в надежде, что пронесет и что удастся залить глаза, а в Стройбанке тоже лопухнут и пропустят.

Тут шустрее всех управлялся Никола. Его представительная фигура внушала невольное доверие. И если — дай-то бог — постоянный куратор объекта почему-то не мог выехать на место и поручал поглядеть на выполненные работы какому-нибудь помощнику, то Никола добивался необычайного.

Углов не родился с такими специфическими талантами, и ему приходилось ходить в середнячках. Но так не так, а и он брал свое. Упустить подпись на тысячной бумаге из-за сквалыжного прижима живой красненькой, казалось, и было слишком глупым, и Семен, так же, как и остальные, исправно жарил шашлыки и разливал по стаканам горячительный напиток.

К двадцать восьмому с процентовками в основном утряслось. Митряй скрепя сердце отменил на время многочасовые пятиминутки. Началось время закрытия нарядов.

С утра управление пустовало — хоть шаром покати: прорабы отсыпались до обеда. К четырем начинали появляться в конторе.