Чёрная река

Первый прыжок к дикарям с дротиками. Клинок извлекается из ножен, сами ножны сбрасываются вместе с поясом — Конан очень любил всякие полезные изобретения в военном деле и давным-давно запасся «аргосской перевязью»: дернул за металлическую нить, и все замочки пояса разошлись. Первым делом пиктская ведьма — пускай сейчас холодно, но она носит только меховую набедренную повязку и обтянула груди грубым холстом, волосы увязаны тремя узлами на висках и затылке… Сильный удар отточенным мечом способен полностью отделить голову человека от туловища, что и произошло; тем более что меч у Конана был редкостный, выкованный гномами Граскааля. Двух телохранителей ведьмы киммериец пропорол лезвием насквозь.

Где Риго? Вот сумасшедший! Пуантенец, пользуясь заклинанием морока, решил взять на себя совершенно несвойственные магу обязанности — кинулся с нордхеймским мечом на лучников! Конан, будучи человеком крупным и довольно тяжелым, все-таки оказался быстрее. Опередив Риго варвар расправился с шестью пиктами несколькими взмахами меча, подбежал к лошади, отбросил клинок, сорвал с тонкого ремешка самострел и за считанные мгновения выпустил три болта в оставшихся дикарей неумело прятавшихся за елями — хвала Митре, взвод у «боссонского арбалета» был легкий и бил он с потрясающей точностью.

— Ф-фу, — Конан вытер ладонью пот со лба. — Риго, ты живой?

— Вроде живой, — вполне бодро ответил пуантенец. — Они все… погибли?

— На наше счастье! Я ж говорил, ничего страшного! Видишь, обошлось.

— Обошлось? — теперь Риго испугался всерьез. Запоздало. Бессильно опустился на талый снег. — Слушай, я впервые использовал магию в настоящем бою…

— Ну и молодец! Ты, главное, и потом действуй* так же хорошо!

Пуантенец приободрился. Похвала от такого опытного человека как Конан была ему приятна. А сам варвар знал, что если человека не похвалишь даже за самый малый успех, ничего толкового из него не выйдет. Добрые слова от командира добавляют уверенности в себе. Киммериец уже отлично представлял, как в ближнем или отдаленном будущем Риго будет хвалиться победой над целой дюжиной вооруженных до зубов пиктов, которую одержал он сам и некий варвар из отдаленной полуночной страны. Главное, чтоб не загордился.

— Осмотрим тела, — построжал Конан, снова превращаясь в десятника войска Черной реки. — И смотри в оба глаза, вдруг один из дикаpeй не умер, а только ранен! Мигом получишь костяным ножом в горло или грудь!

* * *

— Пиктов с самого начала недооценивали. Они могут быть стократно дикарями оставившими за спиной несчитанные поколения беспросветного варварства, но дураками назвать их никак нельзя…

Этот разговор происходил уже за крепкими стенами форта Лагрант, куда путники добрались перед самым закатом. На ночевку устроились в таверне. Роскошными яствами здесь не потчевали, но Конана и Риго более чем устроила жареная баранина с горячим хлебом и можжевеловым пивом.

Пуантенец продолжал оставаться под впечатлением недавнего приключения, Конан же не уставал делиться своими знаниями о противнике. Никаких сомнений, более чем обширными знаниями: киммерийцу с лихвой хватило шести лун, чтобы как следует изучить пиктов как по рассказам бывалых следопытов всю жизнь проживших в Боссонии бок о бок с дикарями, так и на собственном опыте.

Риго отлично понимал: чем больше знаешь, тем больше шансов уцелеть, и не уставал засыпать варвара вопросами.

— Ни один пикт не имеет и малейшего представления о таких сложностях, как построение пехоты или тактика боя в общем строю. Им это попросту не нужно! А вот аквилонцы изначально полагали, что эта война ничем не будет отличаться от всех прочих войн с цивилизованными соседями. И, ясное дело, влипли. Пикты очень сообразительны! Знаешь почему мы сегодня едва не отправились к Нергалу? Дикари прекрасно знают что такое «гонец», бедолагу перехватили и… ну, ты сам понимаешь. Затем пикты вполне здраво рассудили, что своре всего гонца будут искать и устроили неподалеку от дороги засаду.

Я беспокоюсь, добрался ли Эмерт…

— Не дергайся, ничего с ним не сделается. Завтра лучше бы выехать пораньше, чтобы к вечеру оказаться на берегу Громовой и переправиться на восходный берег. Доедай и пошли спать.

Междуречье Черной и Громовой спокон веку именовалось «Боссонскими топями», хотя бескрайние болота располагались закатнее, а ближе к старой Аквилонской границе росли хвойные леса — дерево поставлялось на корабельные верфи Аргоса и Зингары.

Подданные Трона Льва селились в междуречье с тех пор, как Сигиберт Великий окончательно присоединил к землям короны закатную Боссонию и начал строительство городов вдоль русла Громовой.