Черная река

Младший бегун впрыгнул в комнату, и старший поклонился; было в его движениях нечто театральное — от актера, который ощущает постоянное внимание публики.

—  Guten Abend [20]и добро пожаловать в Берлин. — Зря расходуете свой талант, — произнесла матушка Блэссинг. — Есть же лестница.

— Нам показалось, так будет лучше преподнести свои — как это по-английски? — «рекомендации». Мы из команды района Шпандау. Я — Тристан, это — мой брат Крете.

Волосатый паренек покачивал головой в такт музыке. Заметив, что все смотрят на него, он смутился и отбежал к окну — того и гляди выпрыгнет.

— Он знает английский? — спросил Холлис.

— Только пару фраз. Крете! — крикнул Тристан. — Что-нибудь по-английски, bitte! [21]

— Многомерная визуализация, — прошептал Крете.

—  Sehr gut! [22]— Тристан гордо улыбнулся. — Кто сказал, что в интернете ничему не научишься?!

— О программе «Тень» вы тоже в Сети узнали?

— Нет, от сообщества Свободных бегунов. Наша подруга Ингрид работает в компании «Персонал кастомер». Надо думать, хорошо работает, потому что некто Ларс Райххардт пригласил ее к себе в отдел. Они выполняют каждый небольшое задание и молчат, друг с другом не делятся. Когда Ингрид повысили, она получила доступ к другой секции — там и узнала о «Тени». А потом пришел е-мейл от британских бегунов.

— Мне и Холлису надо проникнуть в компьютерный центр, — сказала матушка Блэссинг. — Поможете?

— Ну конечно! — Тристан протянул руки, словно предлагая дар. — Положитесь на нас во всем — от и до.

— Надеюсь, по стенам лазать не придется? — спросила ирландка. — А то мы не захватили веревки.

— Веревки не понадобятся. Мы пойдем… под землей. В конце Второй мировой Берлин постоянно бомбили, и Гитлер прятался в бункере. Большая часть тоннелей сохранилась. Наш Крете облазил их вдоль и поперек еще в девять лет.

— А в школе вы, ребята, бываете? — спросил Холлис.

— Заглядываем иногда. Там ведь девчонки, и в футбол играют.

Они вчетвером покинули здание и по мосту пересекли реку. Крете все время забегал вперед брата; с рюкзачком, в котором лежали диггерские приспособления, он смотрелся, будто лохматый бойскаут.

По широкому проспекту вдоль парка Тиргартен они вышли к мемориалу убитым евреям. Памятник жертвам Холокоста представлял собой большую наклонную решетку, на которой крепились бетонные плиты разной величины — будто тысячи серых гробов. По словам Тристана, они были защищены от граффити слоем химического вещества, предоставленного филиалом фирмы, производившей «Циклон Б», которым травили в газовых камерах.

— Во имя войны они производили ядовитый газ, а во имя мира борются с бунтовщиками. — Тристан пожал плечами. — И все это — часть Большого Механизма.

Прямо через дорогу выстроился ряд сувенирных лавок и кафе. Пробежав мимо «Данкин-Донатс», Крете исчез за углом. Когда все догнали его, он уже отпирал замок на крышке канализационного люка.

— Откуда у тебя ключ? — спросила матушка Блэссинг.

— Год назад мы срезали с люка замок и повесили свой.

Крете достал из рюкзака три фонарика, а себе взял мощную налобную лампу.

Под крышкой оказалась металлическая лестница. Холлис спускался, одной рукой держась за ступеньки, второй прижимал к груди сумку. Внизу был тоннель для техперсонала, вдоль которого по стенам тянулось множество кабелей. Крете отпер стальную дверь.

— Как вы так ловко срезали замки, что никто не заметил? — спросил Холлис.

— Все просто — кроме нас, сюда никто не лазит. Здесь темно и страшно, ведь это — altes Deutschland. [23]Прошлое.

Один за другим они прошли в коридор с бетонным полом и оказались в бункере, прямо под мемориалом (здесь во время бомбежек укрывался Йозеф Геббельс). Холлис ожидал чего-то внушительнее: покрытых пылью рабочих столов, нацистских штандартов… Но фонарики высветили стены из бетонных блоков, выкрашенных грязно-белой краской, и надписи: «Rauchen verboten».«Не курить».

— Надписи — флуоресцентные. Столько лет прошло, а они светятся.

Крете медленно прошел до конца коридора, светя лампой на стену.

—  Licht, [24]— еле слышно произнес он.

Тристан пояснил Холлису и матушке Блэссинг, чтобы те выключили фонарики. В темноте стало видно, что там, где прошел Крете, на стене на две-три секунды держится ярко светящаяся зеленая полоса.

Включив фонарики, пошли дальше. В одной комнате обнаружилась старая кроватная рама без матраца. Другая комната походила на больничный кабинет с белым операционным столом и пустым стеклянным шкафом.

— Русские насиловали женщин, почти все разграбили. В бункере осталось только одно место, куда они не сунулись — то ли им лень было, то ли испугались.

— Ты о чем? — спросила матушка Блэссинг.

— Когда пришли русские, тысячи немцев покончили с собой. И как вы думаете где? В туалете — в последнем месте, где можно остаться наедине с собой.

Крете остановился у стены с надписью «Waschraum» [25]— у открытого прохода. Отсюда в двух направлениях расходились стрелки, подписанные «Mannern» [26]и «Frauen». [27]