Черная река (СИ)

Он протянул чешуйчатую лапу к ветке Древа, болезненно сощурился, - ни один лист не шелохнулся и ничуть не изменился. Хеск досадливо зашипел.

- Руки холодит, в груди жжёт, а колдовства не выходит. Ты такое видел?

- Давно это с тобой? – Риланкоши кивнул хеску на лавку, и тот сел, смущённо поводя крыльями. – А остальные не заболели?

- Дней пять… Мы в лесу были, собирали плетеницу, - ответил Яймэнс. – Другие здоровы.

- Это джиджи, - вздохнул эльф. – Я кому давал натирания? Ты натирался? Чую, что нет.

- Да на кой эта вонь?! – хлопнул крыльями хеск. – Это не джиджи. Что, они теперь незаметно кусают? И так, что следов не остаётся?

- Подними крылья и повернись спиной, - велел Риланкоши и кивком подозвал к себе юнцов. Подошла и Кесса, на всякий случай спрятав руки за спину. «Этот бедняга потерял дар магии! Речник Фрисс говорил, что это навсегда…» - она поёжилась. «А вот Риланкоши что-то надумал… Вот бы помогло!»

- Смотрите, - сказал авларинский целитель, слегка приподнимая панцирную пластину на спине хеска. – Так выглядит убежище джиджи.

В толстой шкуре Яймэнса чернела дырочка – небольшая, шириной с ноготь мизинца. Риланкоши коснулся её края, и что-то зашевелилось внутри.

- Джиджи, - цокнул языком один из юнцов. – Хорошо устроился. Прямо под печатью.

Кесса изумлённо мигнула.

- Это жук? Как он миновал печать?!

- Вайнег бы его побрал, и весь их род, - пробормотал Яймэнс. – Как я его не заметил?!

- Замри, - велел Риланкоши, извлекая из кармана изогнутую костяную палочку. Тонкий стержень погрузился в ранку и медленно провернулся, выталкивая на свет существо, похожее на огранённый чёрный камешек с розовыми точками по всем бокам. Он запоздало шевельнул лапами, выпустил из хоботка белесую нить, но убежать не успел – игла пронзила его насквозь.

- Джиджи, поедатель магии, - сказал Риланкоши, убедившись, что все юнцы видели существо. – Из-за него мы омываемся пахучими смолами. Запах их кажется некоторым вонью, но лишение магии куда более неприятно. Попробуй теперь свои силы, о гость…

Он легонько провёл пальцем вдоль ранки, и Яймэнс шевельнул лопатками – новая кожа, прорастая над отверстием, сильно чесалась.

- Джиджи, - пробормотал он, протягивая лапу к ветвям Древа. – Надо же!

Ветка закачалась, хотя никто не прикасался к ней, её листья выгнулись, как паруса, поймавшие ветер. Хеск хмыкнул, развернулся и пошёл к воротам, на середине двора взлетел, неуклюже хлопая крыльями, и скрылся в папоротниках.

- Опять джиджи, - поморщился Риланкоши, повернувшись к Иллингаэну. – Первый за восемь лет. Они когда-нибудь переведутся?

- Агаль, - пожал плечами эльф. – Волна поднимает пену. Пора почистить лес… Поговори с княгиней, без неё будет трудно.

- Почистим, когда пойдём к Зурге, - качнул головой Риланкоши. – Всё равно собираться. У тебя всё готово?

- А, доспехи, - досадливо скривил губы Иллингаэн. – Даже не знаю. Делали по старым свиткам, что будет на подгонке – сам Флинс не скажет. Ты давно видел Зургу?

- Он давал слово, значит, на сборах будет, - нахмурился целитель. – Тревожно мне из-за всего этого…

Эльф осёкся, огляделся по сторонам, словно только сейчас вспомнил о юнцах, собравшихся вокруг. Под навесом было тихо, все смотрели на предводителей.

- Я пойду, - сказал Риланкоши. – Вечером встретимся.

Иллингаэн поднял посох, ударил им о камни, и поднявшийся было шёпот в толпе тут же оборвался. Кесса испуганно мигнула и попыталась вспомнить, о чём только что хотела спросить – но напрасно.

…Древо цвело. Предгрозовой вечер был душным, ветер утих, и листья папоротников безжизненно повисли, - и облако аромата накрыло замок так, что Кессе хотелось заткнуть нос. Этот запах был бы приятен, будь он слабее – хотя бы в десять раз. А так Речница просунулась меж зубцами стены и свесилась наружу, пытаясь унюхать речную тину или мокрый мох. «Это, наверное, к тому, что пора мне идти домой,» - угрюмо подумала она, отвернувшись от леса.

Со стены хорошо был виден двор, длинные строения, где не утихали треск, лязг и шипение, уснувшие башни, мерцающие печати на воротах. Из тени на миг показалась чья-то спина в серебристой чешуе кольчуги, - стена казалась пустой, но стража не дремала. Кесса прошла вдоль бойниц и думала уже спуститься и идти спать, когда кто-то гулко вздохнул рядом, и вздох оборвался шипением.

- Ну-ну-ну, - успокаивающе пробормотал кто-то, и Кесса застыла на месте и прижалась к стене, узнав голос воительницы Миннайлан. – Ты был очень хорош. Это твоя первая весна! Будут другие, и будут гнёзда на твоей земле, и детёныши повиснут на тебе, как гроздья ягод на Древе Миннэна. Ещё сам будешь не рад, когда все они на тебя влезут!

Шелест и шипение были ей ответом. Кто-то тяжело вздохнул в темноте. Кесса, не дыша, сделала ещё один шаг, - до бойницы оставалось всего ничего.

- Нет, - сказала Миннайлан. – Пока мы живы – ничего такого не будет. Ни пепла, ни обглоданных костей. Все пернатые вылупятся в срок, и созреет икра на ветвях и под водой, и холги будут стоять тут ещё много тысяч лет. Мы не оставим вас!