Черная ряса

Он не успел объясниться подробнее, как вошел Ромейн.

Когда слуга удалился из комнаты после обеда, майор начал:

— Я приятно удивлю вас: всякая ответственность касательно генерала снята с вас. Эти дамы возвращаются теперь во Францию.

Стелла тотчас вспомнила одну грустную подробность ее посещения Камп-Гилла.

— Мадам Марильяк говорила о своем брате, который не был согласен на ее брак, — сказала Стелла. — Простил ли он ее?

— Именно это он и сделал, мистрис Ромейн. Очень естественно, что он был недоволен браком своей сестры с таким человеком, как генерал. На днях он в первый раз услышал, что она овдовела, и тотчас же поехал в Англию. Я простился с ним вчера, они вполне примирились перед его отъездом домой. Я думаю, вы будете рады, мистрис Ромейн, услышать, что горести несчастной вдовы кончились. Ее брат достаточно богат и может облегчить их положение, да притом он весьма добрый человек.

— Видели вы его? — поспешно спросила Стелла.

— Я был с ним в приюте.

— И мальчик возвращается во Францию?

— Нет. Мы приехали нечаянно и сами видели, как хорошо ему в приюте. Мальчик очень сильно привязался к содержателю — славному, веселому старичку, который учит его некоторым английским играм и дал ему пони для верховой езды. Бедняжка расплакался при мысли об отъезде, а мать плакала оттого, что должна оставить его, сцена была очень грустная. Вы знаете, какая это добрая мать. Мальчика оставили в приюте в надежде, что более здоровая и счастливая жизнь там может спасти его. Кстати, Ромейн, его дядя поручил мне поблагодарить вас.

— Гайнд! Вы не назвали дяде мое имя?

— Не пугайтесь. Он джентльмен, и, когда я сказал ему, что обязан хранить тайну, он только спросил: богаты ли вы? Я ответил, что у вас восемнадцать тысяч годового дохода.

— Ну?

— Ну, он устроил все с большим тактом. Он сказал: «Я не могу предлагать возвратить деньги такому богатому человеку, мы с благодарностью принимаем одолжение от нашего доброго неизвестного друга, но впредь я сам буду платить за моего племянника». Конечно, я мог только согласиться на это. Время от времени я и мать будем получать известия о том, как поживает мальчик. И, если вы хотите, Ромейн, теперь, когда семейство генерала оставило Англию, то содержатель дома будет посылать известия прямо вам.

— Нет! — решительно возразил Ромейн, — пусть все остается так, как есть.

— Хорошо. Я могу пересылать вам некоторые письма, которые буду получать из приюта. Не сыграете ли вы нам что-нибудь, мистрис Ромейн? Нет? В таком случае пойдемте в бильярдную, но так как я очень плохой игрок, то буду просить вас помочь мне победить такого искусного игрока, как ваш супруг.

После полудня следующего дня горничная мистрис Эйрикорт пришла в Тен-Акр с запиской от своей госпожи.

Она писала:

"Дорогая Стелла!

Матильда передаст тебе мое извинение. Я решительно ничего не понимаю, но положительно ослабла; хотя это чрезвычайно странно, но я не могу встать с постели, может быть, это оттого, что я вчера слишком утомилась. Опера после прогулки в саду, бал после оперы и этот мучительный кашель всю ночь после бала — целая серия разных разностей. Извинись за меня перед твоим милым, мрачным Ромейном и, если выйдешь сегодня из дому, заезжай поболтать со мною.

Любящая тебя мать Эмилия Эйрикорт

Р. S. Ты знаешь, какая трусиха Матильда, не верь ничему, что она скажет тебе обо мне".

Стелла обернулась к горничной.

— Мамаша очень больна? — спросила она.

— Так больна, сударыня, что я просила и умоляла ее позволить мне послать за доктором. Вы знаете мою барыню, если б вы попробовали употребить ваше влияние…

— Я прикажу сейчас же заложить карету и отвезу вас с собою.

Прежде чем пойти одеваться, Стелла показала письмо мужу. Он выказал большое участие и не скрыл, что разделяет опасения своей жены.

— Поезжай сейчас, — были его последние слова, — и, если я могу быть чем-нибудь полезен, присылай за мной.

Стелла вернулась поздно вечером и привезла печальные новости.

Доктор, осматривавший мать, сказал, что запущенный кашель и постоянное утомление сделали болезнь серьезной. Он не сообщил, была ли прямая опасность, необходимо ли Стелле оставаться на ночь при матери, через сутки он обещал дать более подробный отчет. Все-таки больная настояла, чтобы Стелла вернулась к мужу. Даже под влиянием снотворных лекарств мистрис Эйрикорт осталась верна себе.

— Ты — трусиха, душа моя, и Матильда тоже трусиха, не могу я видеть вас обеих возле себя. Прощай!

Стелла наклонилась к ней и поцеловала. Мать шепнула: