Черная сага

Меня зовут Лайм. А прозвище у меня Деревянная Борода. Вполне возможно, что кому-то это прозвище покажется неблагозвучным, но я им доволен. И своей бородой я тоже горжусь, хотя никакая она не деревянная, а просто очень густая и твердая, и торчит, как обрубок полена. Люди, невоздержанные на язык, иногда говорили, что если ее поджечь, то она будет гореть всю ночь напролет. Шутка довольно глупая, но я не обижался на нее. Долго терпел. И был не прав! И вот что я вам теперь скажу: никогда не терпите насмешек над собой даже от самых близких друзей, потому что насмешки рождают неуважение, а неуважение в свою очередь рождает позор. Так было и со мной. Однажды, когда мы вернулись из весьма удачного похода и пировали у Аудолфа, то есть в Тресковом Фьорде, а после, когда нас совсем разморило, мы тогда полегли прямо вокруг стола и сразу заснули. Но, к сожалению, это было не так, это только я так подумал. А на самом деле оказалось, что заснули только те, у кого не было в голове никаких черных мыслей. А Эрк Смазливый, мой сосед и верный товарищ по многим походам, который неоднократно приходил ко мне на помощь при самых неблагоприятных для меня обстоятельствах… Эрк не спал! Мало того: он крадучись пробрался к очагу, достал оттуда пылающую головню, а затем скрытно подполз ко мне – и поджег мою бороду. Вот это было зрелище! Свидетели после рассказывали, что моя борода и действительно горела ярко и устойчиво – как настоящее полено. Кроме того, она еще оглушительно трещала и во все стороны стреляла искрами. Это получалось очень громко, я проснулся. А когда я понял, отчего это мне не спится, то я пришел в неописуемое бешенство, схватил свой верный меч – а он зовется Косторуб – и кинулся на Эрка, потому что он и не думал скрывать того, что это его выдумка, он же ею очень гордился! А дальше получилось так, что прежде чем нас растащили по углам, Эрк получил немало чувствительных ран. И на меня потом за эти раны наложили виру в пятьдесят полновесных монет серебром. А Эрка за мою поруганную бороду совсем никак не наказали! Сказали: борода цела, а раны еще до сих пор никак не заживут. Вот каковы у нас суды! Я был в ужасном гневе! Так что нет ничего удивительного в том, что уже через неделю после этого позорного судилища загорелись подсобные постройки на усадьбе Эрка. Люди смотрели на пожар и говорили: «Горит ничуть не хуже Деревянной Бороды». Все знали, чьих рук это дело, но ничего не могли доказать. А когда меня призвали к Аудолфу, то я ему сказал вот что: «Напрасно Эрк печалится. Отросла борода, отрастут и постройки!» Аудолф подумал, подумал и не стал ввязываться в это дело. И Эрк тоже смолчал. Но, правда, еще дней через десять кто-то угнал у нас мясных бычков, четырнадцать голов. А после… И пошло-поехало! Миновал год, за ним второй. Началась большая кровь! А после все это кончилось тем, что я настиг Эрка на Крысином Ручье и отрубил ему голову. Я тогда вел себя вполне достойно, по закону, однако меня опять оболгали на суде – сказали, что я не дал Эрку времени выхватить меч и, значит, убил безоружного. Чтобы заплатить двойную утешительную виру, я продал корабль. Это, конечно, была большая неприятность. Но ведь меня, кроме этого, еще и перестали именовать почтенным! Вот это был действительно позор! Я был в отчаянии, мне не хотелось жить. Поэтому когда Аудолф в очередной раз стал ввязывать меня в весьма сомнительную тяжбу, я согласился в ней участвовать, потому что тогда мне было все равно чем заниматься. Так я пришел в Счастливый Фьорд.

А там уже был Айгаслав! Моя тяжба не выдержала его возражений, ее быстро признали несостоятельной, но мне, повторяю, было все равно, и поэтому я сразу ушел. Ушел и Аудолф, ушел и Гьюр. Но когда мы уже начали подниматься в сопку, Аудолф неожиданно остановил меня, отвел в сторону и завел длинный и пустой разговор о том, что он де весьма сожалеет о том, что и эта моя тяжба оказалась безрезультатной и что я опять потерял лицо. А я ведь храбрый йонс, тут же добавил он, и я очень ловок в ратном деле, и что ему поэтому очень хотелось бы помочь мне выбраться из моего весьма незавидного положения. И так он очень долго говорил! Я наконец не выдержал, сказал:

– Если ты знаешь, чем мне помочь, тогда дай совет. А если нет, тогда лучше помолчи.

На это Аудолф сказал:

– Советы дают те, у кого нет ничего кроме слов. А я, ты же сам это знаешь, довольно состоятелен. Поэтому я могу дать тебе – и притом безвозмездно – некую вещь, которая пособит тебе возвратить твою подпорченную честь. Мало того, ты станешь знаменитей всех в Окрайе. Однако для того, чтобы воспользоваться этой вещью, нужно иметь много мужества, Лайм! Не знаю, найдется ли его у тебя в достаточном количестве.

Я засмеялся и сказал, что мужества у меня столько, что еще никому не удавалось посмотреть на него свысока.

Но Аудолф сказал:

– Однако здесь потребуется мужество особого закала – мужество противостоять тому, кого не одолел даже сам Великий Винн!