Черная сила. Черное время

Пятиметровое тело Дара скачком обрело прежние габариты, он упал на колени, внезапно ослабев, будто из него вынули сердце и душу.

Железовский бросился к нему, огромными прыжками пересек поляну, подхватил молодого княжича на руки.

– Держись, правнук! Все кончено!

Подбежали остальные. Лондон перестал подпирать макушкой облака, в два приема уменьшился в росте до своих обычных человеческих размеров, подошел к расступившейся группе друзей и дружинников князя. Оглядел бледное до синевы осунувшееся лицо парня с черными кругами под глазами.

– Не ожидал, что ты справишься. Чья идея?

– Клима, – проворчал Железовский, помогая Дару встать.

– В чем дело? – осведомился Джума Хан. – О чем вы? Что за секреты?

– Клим внедрил свою психоматрицу в подсознание Дара. Парень молодец, выдержал.

– Зачем это понадобилось?

– Иначе к Шаламову было не подступиться. Дар вызвал его на поединок, чтобы тот потерял бдительность, раскрылся и позволил Климу пробиться в его психику.

– Зачем?

– Он надеется каким-то образом вылечить его.

Джума оглянулся на Ромашина.

– Ты знал?

– Нет.

– Знал только я, – сказал Железовский.

– Я тоже, – добавил князь, поддерживая сына за локоть с другой стороны.

– И что теперь будет? Куда они исчезли? Где их искать?

Вопрос повис в воздухе. Никто не знал, как на него ответить, даже Майкл Лондон, видящий суть вещей.

ГЛАВА 20 ХИРУРГ И ЗВЕРЬ

Ощущение было как после прыжка в море с высокой скалы: недолгий стремительный полет, удар, обжигающе холодная вода, погружение во мрак, возрастающее давление на уши, нехватка кислорода в легких, остановка сердца…

Смена ощущений.

Он мчится по тоннелю с пульсирующими раскаленными стенами, объятый пламенем, как болид, ворвавшийся в атмосферу планеты с космической скоростью. Стены тоннеля сжимаются, грозя раздавить летящего, в них раскрываются более темные ниши и тоннели, всасывающие в себя воздух, как глотки исполинских змей. Тоннель сузился до толщины кишки, стал шершавым и колючим как терка, сдирая с летящего кожу.

Мальгин напрягся, освобождая сознание от колоссального давления чужой воли, пытавшейся остановить его, и «катапульта» собственной воли выбросила его в сумеречный мир психики Шаламова. Все-таки он пробился сквозь деформированное поле ориентаций и ощущений Даниила, сквозь панцирь ложных ценностей и неправильно выбранных целей.

Серая холмистая равнина, близкий горизонт, серо-зеленое слоистое небо, столбики испарений, странные белесые образования, погруженные в почву, похожие на скелеты динозавров.

Холмы представляли собой нейросеть мозга Шаламова, хранящую основные блоки памяти, столбики испарений – дислокации памяти, пытавшейся поддерживать оптимальные процессы, «скелеты динозавров» – те файлы памяти, которые уже почти невозможно было восстановить.

Удар!

Равнина содрогнулась, в небо ударили фонтаны подсвеченного изнутри дыма. Один из ближайших холмов раскрылся лепестками тюльпана, из него вылез огромный пятнистый зверь с почти человеческой головой. На морде зверя лежала печать мрачной угрозы, добавлявшая сходства с лицом Шаламова. Он раскрыл клыкастую пасть, прорычал, глядя на человека сверху вниз:

– Ты перешел границу, Клим! Неужели надеешься справиться со мной внутри меня?! Мне ничего не стоит «переварить» тебя, сделать на всю жизнь зависимой частью себя, дополнительным органом чувств. Уходи, пока я еще себя контролирую!

Мальгин, не торопясь, подогнал свой рост под рост зверя, одновременно изучая обстановку всеми доступными методами. «Равнина» представляла собой переходную зону между сознанием и подсознанием Даниила, и, чтобы пройти дальше – в область этических императивов, управляющих поступками Шаламова, и отключить цепь влияния «черного знания» – наследия маатан, надо было преодолеть больное воображение пациента и его мощную волю.

– Давай поговорим.

– Нам не о чем разговаривать!

– Ошибаешься. Ты все еще больше человек, нежели негуман, хотя и натворил дел.

– Я зверь! Человек Дан Шаламов умер!

– Пока ты способен чувствовать тоску и боль, человек в тебе не умер. Освободись от памяти черных людей, я помогу тебе, вместе мы победим зверя!

– Зачем? Мне хорошо и так.

– Тебе очень плохо! Именно поэтому ты мечешься между «да» и «нет», «хорошо» и «плохо», «люблю» и «ненавижу». Система Блэкхоул, подчинившая тебя, не сомневается в правильности своих действий, для нее не существует помех на пути достижения цели, даже если эта цель противоречит законам жизни. Ты же – сомневаешься, потому и совершаешь ошибки. Похищение моей дочери – абсолютно глупая детская ошибка! Неужели ты этого не понимаешь?

Зверь оскалился, напряг лапы, словно собирался прыгнуть на собеседника.

– Она жива.

– Она носит в себе ребенка! Отпусти их! Будь выше желаний, не возводи свое «хочу» в ранг закона.

– Я покажу ей настоящую Вселенную, бесконечное Древо Миров, она будет счастлива.

– Без любимого человека она не будет счастлива никогда! Но если уж ты такой хороший воспитатель, учитель и гид, зачем спасаешь нашу Метавселенную, причем – путем уничтожения Солнца? Ведь подобных Миров много.

– Тебе не понять. Это моя Вселенная!