Черная смерть. История самой разрушительной чумы Средневековья

Как и в случае с бубонной чумой, существуют некоторые заметные различия между современным вариантом «легочной чумы» и ее средневековым аналогом. Одним из них является частота встречаемости. Сегодня такая форма относительно редка, однако в первый год прихода Черной смерти в Европу казалось, что легочной чумой болеют повсюду в Италии и на юге Франции. Другим заметным отличием является заразность. Современная легочная чума не является сильно «цепкой» болезнью, да и не может она быть таковой. Бактерии чумы больше по размерам, чем вирусы, и, следовательно, их труднее передать непосредственно от человека к человеку – более крупным бациллам нужны большие воздушные капли, и даже если они достигают другого человека, то обычно застревают в верхних дыхательных путях, не добравшись до легких.

Даже принимая во внимание склонность средневековых жителей к преувеличению, создается впечатление, что легочная чума тех времен была не просто очень заразной, она была похожа на взрыв, как ядерная цепная реакция. «Дыхание, – писал один напуганный сицилийский летописец, – распространяло инфекцию среди людей, что стоят вместе и разговаривают, и казалось, будто жертвы заражались внезапно и умирали от нее…Больные сильно кашляли кровью, и после трех дней непрекращающейся рвоты, от которой не было никакого лекарства, они умирали, а вместе с ними гибли не только те, кто разговаривал с ними, но и любой, кто покупал их вещи, прикасался или дотрагивался руками до них»[71].

Легочная чума характеризуется очень высокой смертностью. Если ее не лечить, уровень смертности среди заболевших составит от 95 до 100 процентов.

Третьей формой заболевания является септическая чума, летальность которой без лечения составляет сто процентов. Мощное движение огромных количеств чумных бацилл непосредственно в кровеносную систему вызывает такую сильную интоксикацию, что даже насекомые, обычно неспособные к передаче Y. pestis, например, вши, могут стать переносчиками болезни. Во время вспышки септической чумы в начале двадцатого века среднее время жизни от появления симптомов до смерти составляло 14,5 часа[72].

Были предположения, что термин «Черная смерть» появился из-за ужасного изъяна, который появлялся на теле человека при септической чуме – конечности становились такими же черными и твердыми, как уголь. Однако сепсис не является частым симптомом чумы, и в любом случае использование термина «Черная смерть» для средневековой чумы объясняется старой исторической ошибкой. В 1631 году историк по имени Иоганн Исаак Понтанус, возможно, провел аналогию с Сенекой, который использовал латинский термин «Черная смерть» (Arta mors) для описания вспышки эпидемической болезни в Риме. Понтанус предположил, что это определение отлично подойдет и для описания событий в четырнадцатом веке. Шведы, которые начали использовать выражение около 1555 года (swarta d"oden), датчане, которые стали применять его пятьдесят лет спустя (den sorte Dod), и остальная часть Европы, которая начала прибегать к выражению «Черная смерть» в восемнадцатом веке, возможно, подверглась тому же заблуждению[73]. Поколение, пережившее средневековую чуму, называло ее moria granisissima, la mortalega grande, tr`es grande mortalit'e, grosze Pestilentz, peligro grande и huge mortalyte: названия, которые переводятся примерно как «великий мор», или, более разговорным языком, «большая смерть»[74].

Одна из величайших загадок средневековой чумы заключается в том, как именно беглые генуэзцы смогли пережить морское путешествие длиной в шестнадцать сотен миль от Каффы до Сицилии, у берегов которой чума вошла в европейскую историю. Даже если бы бегущие от болезни галеры сначала зашли в Константинополь и другие порты на пути в Италию, что кажется вероятным, то оказаться в открытом море с Y. pestis было бы все равно что попасть в мясорубку. Единственное возможное объяснение загадки – счастливые гены. Недавние исследования показывают, что одна аллель[75], CCR5-32, способна обеспечивать защиту от чумы[76]. Возможно, у некоторых из членов экипажа была эта счастливая аллель.

А вот что именно происходило, когда Каффа скрылась за горизонтом, как раз известно.

На второй или третий день в море один из мужчин просыпается с жаром. После того как он снова засыпает, его попутчик крадет у него зараженную блохами куртку. Через несколько дней вор заболевает. По мере того как слухи о болезнях мужчин распространяются по кораблю, паникующие члены экипажа собираются в конюшнях на нижней палубе, чтобы поделиться слухами и вступить в сговор. Той ночью с задней стороны корабля послышался всплеск, потом еще один. Но никто не стал поднимать тревогу, когда тела исчезли с поверхности воды в ряби лунного света.