Черная смерть. История самой разрушительной чумы Средневековья

Десять лет спустя генуэзцы прибыли в Каффу, а венецианцы – в Тану в устье Дона, через несколько лет молодой Марко Поло пересек пустыню Гоби, наблюдая за местной дикой природой. Особенно его поразила вездесущность одного вида животных. «На этих равнинах в норах живет огромное количество фараоновых крыс»[161], – отмечал он.

«Фараоновой крысой» в Средневековье называли тарбагана.

Глава III Накануне дня мертвых

Деревушка Броутон спрятана в глубокой укромной долине. Здесь есть два ручейка, две улицы, а площадь ее настолько мала, что едва ли заслуживает внимания историков. На большинстве карт она выглядит как местность серо-зеленого цвета между Хантингдоном и Питерборо. Действительно, если не считать шпиля местной церкви, возвышающегося над склоном долины, как рука утопающего над поверхностью воды, Броутон можно было бы назвать «сельской Атлантидой», затерявшейся среди нескольких тысяч гектаров оксфордской глины в живописной, зеленой сельской местности Англии.

Как и многие средневековые деревни, Броутон образовался на месте лесной опушки. За триста лет до того, как родился местный житель по имени Джон Гилберт, деревья плотной стеной подступали к дверям сельских домов, но к 1314 году – когда Джону исполнилось девятнадцать лет – окружающий деревню лес был вырублен, а на его месте появились аккуратные квадраты пашен и пастбищ золотистого и зеленого цвета. Средневековый путешественник, ехавший летним утром по дороге из Хантингдона, мог бы сравнить Броутон с островом с соломенной крышей, плывущим по течению в залитом солнцем море из качающегося овса и ячменя. Во времена Джона в Броутоне проживало около 268 жителей, что незначительно ниже его средневекового максимума в 292 человека[162]. Данных о численности местных животных нет, но коровы, куры, свиньи и лошади, еще только начинающие заменять волов в плуге, проживали в Броутоне в большом количестве. Животные бродили по деревенским улочкам и садам, как любопытные экскурсанты, заглядывая в двери, загорая на клумбах с розами, посматривая на стариков перед домом хозяйки пивнушки. Вечером, пока двуногие обитатели Броутона пили, готовили, спорили и занимались любовью в одной комнате, четвероногие броутонцы спали, ели и испражнялись в другой, а иногда даже и в той же самой комнате.

Можно сказать, средневековый Броутон оставил после себя коллективную биографию, состоящую из ежегодного цикла событий – рождений, смертей, браков, правонарушений, закладных и исков, которые фиксировались в протоколах местных судов. На их основании можно утверждать, что в течение жизни Джона Гилберта, то есть в начале четырнадцатого века, в Броутоне активно шел процесс англицирования. В 1306 году Уильям Пискатор стал Уильямом Фиссером или Фишером (английский эквивалент для Пискатора), через несколько лет Ричард Беркариус стал Ричардом Шеппардом (английский эквивалент для Беркариус), а Томас Кокус – Томасом Коуком. Джона, вероятно, при рождении звали Йоханнес, а его друга Роберта Крейна – Робертусом. Только Джон, носивший фамилию де Броутон в честь названия своей деревни, сопротивлялся этой тенденции англицирования. Вероятно, де Броутон, простой человек, который смог чего-то добиться в этой жизни, не мог заставить себя отказаться от этого причудливого французского «де».

Записи местного суда также свидетельствуют, что в Броутоне, как и во многих маленьких деревнях, случались свои конфликты. С 1288 по 1299 год двоюродная бабушка Джона по имени Алота была арестована четыре раза за приготовление некачественного пива. В записях не уточняется, что именно послужило поводом для ареста, но пивоварщицы нередко добавляли в свой продукт экскременты курицы, чтобы ускорить брожение. Муж Алоты, Реджинальд, также упоминается в протоколах суда. В 1291 году Реджинальду было предъявлено обвинение в совершении прелюбодеяния с «женщиной из Уолтона». Насколько известно, Алота не давала публичных комментариев по этому делу, но, возможно, стоит упомянуть, что после очередного ареста Алота появилась в суде под руку с другим жителем деревни, Джоном Клерикусом, который жил в нескольких домах от Гилберта.

Имя Джона Гилберта также фигурирует в документах сельского суда. В начале февраля 1314 года Джон был оштрафован за то, что пил эль и играл в alpenypricke – игра типа хёрлинга[163] – с Робертом Крейном и Томасом Коуком в лесу возле Броутона, хотя он должен был работать в это время в аббатстве Рамси. Деревня Бротоун была частью владений аббатства, что в духе феодализма означало, что ее жители должны были жертвовать монахам часть своего труда.