Черная смерть (СИ)

Сказал и мысленно накинул ей сразу с десяток очков уважения. Несмотря на 70 лет просвещения, организованного коммунистами и весь прогресс произошедший после, значительная часть общества на просторах нашей необъятной все ещё оставалось довольно закостеневшей и тёмной. Люди эгалитарных взглядов (выступают за равенство юридических и социальных прав и обязанностей вне зависимости от пола) в нем попадались не так часто, как того бы хотелось. Тем ценнее были те, кто эти взгляды был готов поддерживать не только на словах, но и на полном серьёзе воплощать их в жизнь.

Мы наконец-то вышли на площадь. Она была куда просторнее, чем казалась поначалу. Состояла из трёх больших, соединённых меж собой окружностей, в центре каждой из которых располагалась статуя. Воин, которого мы увидели ещё из проулка, дева в нехитром платье с ребёнком на руках. Надпись стёрлась, так что прочитать её было уже невозможно. За их спинами третья фигура. Человек в просторном балахоне. Лицо его закрывал капюшон. Руки сложены в молитве. В основании постамента вырезана надпись «memento mori» (помни о смерти).

— Культ троих, воплощённый в реальных исторических фигурах, — послышался позади голос Вернона. Парень похоже решил размять ноги. Спрыгнул с еле ползущей через проулок повозки и подошёл к нам, — Карл второй — основатель Эйденвальда, в виде живого воплощения Вальнура. Бога завоеваний, открытий и прогресса. Мелисса щедрая — основательница целой сети детских приютов по всей стране в облике Мары. Богини жизни, плодородия и всего, что с этим связано. И мудрый Зосима. Основатель ордена, а так же живое воплощение Нергала. Бога смерти, ответственного за начало и завершение земного цикла. Классический пантеон для слаборазвитой цивилизации, которая ещё не дошла до единобожия и последующего за ней атеизма.

— Вот как? — удивлённо покосился на него я, — А с чего ты взял, что потом будет единобожие, за которым придёт атеизм?

— Все цивилизации проходят по этому пути, — пожал плечами парень, — А мы тут далеко не первая. Ты бы приобрёл потом парочку трудов святого Патрика. А то для образованного человека ты слишком мало знаешь о мире в котором живёшь.

— Или слишком много, — покачал головой я, вспомнив, кто у этого мира настоящие боги, — Больше, чем мне того бы хотелось.

— Тебе так только кажется, — возразил Вернон.

Возле статуи монаха стояла толпа. Мужчины, женщины, старики, дети. Некоторые одеты хорошо, другие же — оборванцы. Объединяло их всех одно — каждый в руках держал большую деревянную миску. Толпились они вокруг здоровенного закрытого котла, под которым всё ещё тлели перегоревшие пополам брёвна. Возле импровизированной полевой кухни стояли четверо солдат ордена. Они оттесняли напирающую толпу назад, подпуская горожан к котлу строго по одному. Возле котла крутилась парочка слуг, разливая в протянутые им миски какое-то дымящееся кашло. Всю эту братию сопровождал ещё один солдат. Офицер судя по всему. Если простые солдаты ордена ходили в обычных гамбезонах с вышитым пылающим мечом на груди, то он был облачён в бригантину, поверх которой носил сюрко с гербом. Из ножен на поясе торчала рукоять бастарда (длинный меч), а рядом на небольшом деревянном помосте, на котором уже стояли несколько выскобленных мисок, лежал топфхельм (шлем, похожий на ведро), который никому другому принадлежать просто не мог.

Завидев нас, он перебросился парой слов со своими людьми, отдав им какие-то команды. Схватил с помоста шлем и направился в нашу сторону.

— Твою то мать, — выругался я, — А я то надеялся на спокойный вечер.

— Интересно, что ему от нас надо? — задумчиво бросила Айлин.

— Сейчас и узнаем, — добавил Вернон.

Больше никто ничего сказать не успел. Командир подошёл к нам и коротко бросил:

— Беженцы?

Боец был высок, плечист. На голове виднелась копна светлых волос, обстриженных под горшок. Худое бледное лицо с якровыраженными скулами, сощуренные зелёные глаза, слегка запавшие в череп, редкая борода песочного цвета, и следы нескольких оспин, обезобразившие его правую щёку.

— А похожи? — поинтересовался я.

— Похожи вы больше на бандитов с большой дороги, — на лице рыцаря не дрогнул ни один мускул, — Но нынче по дорогам передвигаться опасно, так что и простому мужику за топор взяться не грех. Потому и спрашиваю — беженцы?

— Наёмники, — ответил я, — Идём на постоялый двор.

— Вот как, — рыцарь ордена, казалось тут же потерял к нам всяческий интерес,- Ну чтож, удачного пути тогда. Вы скорее всего не нуждаетесь, но я всё равно обязан вам сообщить, что к вашим услугам любая из четырёх орденских кухонь. Кроме площади трёх, у нас есть кухни на храмовой площади, знамённой площади и королевском проспекте.

— Благодарю за предложение, но мы пожалуй откажемся, — я немного помолчал и добавил, — Оставим возможность тем, кто в этом нуждается куда больше чем мы.

— Благородно, — одобрительно кивнул рыцарь, — Жаль, что далеко не все люди мыслят так же, как и вы. Даже в стенах ордена. У многих на уме только одно…