«Черная смерть». Спецназовец из будущего

Поднявшись на пригорок, я увидел всю картину боя. Метрах в трехстах от меня, прямо около разбитого дзота, стоял накренившийся набок танк. Башенный люк был откинут, и из него свисал убитый танкист. На земле около танка лежало вперемешку несколько тел — наши и немцы. На первый взгляд было совершенно непонятно, что же тут произошло? Внешне танк был цел и видимых повреждений не имел. И только обойдя его сбоку, я увидел закрытые плащ-палаткой смотровые щели. Вцепившись руками в поручни, к броне прижался невысокий красноармеец. Он лежал, прижимая своим телом плащ-палатку. Его спина была прострелена в нескольких местах. Свисавший из башенного люка немец сжимал в своих руках пистолет. А в спине танкиста торчала рукоятка финского ножа. Понятно… Танк шел вдоль окопов, сворачивая наш фланг. Дзот, судя по всему, был разбит из танковой пушки. И тогда, чтобы остановить его, боец, лежащий сейчас на броне, закрыл все приборы наблюдения своей плащ-палаткой. До последнего он прижимал ее к смотровым щелям и, даже мертвый, не разжал рук. Ослепленный танк остановился, и танкисты полезли наружу. Тут-то их и встретили разъяренные потерями штрафники… В жестокой схватке с подоспевшей немецкой пехотой полегли все. Но и из фрицев никто не уцелел.

Двигаясь дальше по полю, я натыкался на новые свидетельства того, что бой был невероятно жестоким. Перед разбитым пулеметом тела немцев лежали прямо-таки навалом. Судя по всему, пулеметчик менял ленту, и атакующая пехота сумела за это время подойти на гранатный бросок. Весь бруствер окопа был перепахан гранатами. Это, однако, не помешало пулеметчику положить подошедших слишком близко немцев. Место здесь было ровное, укрытий никаких. И у бегущих немцев был только один путь — в окоп. И последний из них все-таки успел до него добраться. Коренастый фельдфебель, сжимавший в руках автомат, лежал в окопе, насквозь пробитый граненым штыком трехлинейки. Хозяин трехлинейки лежал рядом с ним, еще сжимая винтовку в руках.

Еще в одном месте я прошел по громадному черному пятну. В различных его местах лежали обугленные тела немецких солдат. А в небольшой воронке, прямо на пути их следования, лежал невысокий солдат с восточными чертами лица. Рядом с ним еще стояли в ямке несколько бутылок с КС. Видимо, парень устроил им засаду и поджарил таким образом почти полвзвода.

Шедший позади меня боец глухо матерился сквозь зубы. Да… я его понимал… Сколько их тут лежит? Есть ли вообще живые в этом аду?

Впереди сухо пощелкивали выстрелы, и мы оба, не сговариваясь, свернули в эту сторону.

Обойдя еще один танк, который, в отличие от первого, напоминал абстрактную скульптуру из железа, мы увидели впереди спины нескольких бойцов, ожесточенно стрелявших из винтовок куда-то в поле. Проследив направление их стрельбы, я обнаружил их цель. Пули поднимали фонтанчики пыли около небольшого овражка, приблизительно в ста метрах от окопа. Надо полагать, что там находился противник. Приняв левее, пользуясь складками местности, мы проскочили метров полтораста и вышли к этому овражку с левого фланга. Отсюда были слышны выстрелы и команды на немецком языке. Последние метров двадцать мы проползли по-пластунски. Вот и край овражка.

Посмотрев вниз, я увидел на дне оврага офицера, присевшего около телефонного аппарата, и трех солдат рядом с ним. На склоне овражка лицом к нашим позициям лежала довольно-таки приличная толпа немцев. На первый взгляд их было тут не менее двух взводов. Ага, так это они к завершающей атаке тут подготавливаются?

— Видишь эту кучку фрицев? — спросил я, не оборачиваясь, у своего второго номера.

— Угу.

— Гранаты есть?

— Есть одна граната и бутылка с КС.

— Тогда хренакни эту группу бутылкой, а гранату кидай поближе к немецкой цепи. А дальше — по обстановке. Будет возможность — из винтовки стреляй. Главное — смотри, чтобы никто к нам во фланг или в тыл не забрался. Усек?

— Да, сделаю все.

Боец отполз чуть в сторону и приготовился. Я установил пулемет, расправил ленту и взял на прицел немецкую цепь.

— Давай!

И говорящий по телефону офицер вместе с солдатами превратились в четыре воющих комка пламени. Припав к пулемету, я выпустил длинную очередь прямо в спину лежащих солдат. Секундой позже около немецкой цепи рванула граната, повалив назад самых резвых фрицев, которые обернулись было на вопли недогарков.

Видимо, все это оказалось той самой последней соломинкой, которая и переломила верблюду хребет. Вся немаленькая немецкая цепь, вместо того чтобы развернуться и засыпать меня пулями, дружно рванула восвояси. Я еле успел выпустить по ним пару очередей, пытаясь отжать их влево, в сторону огневых точек на болоте. Пулемет вхолостую лязгнул затвором — ленте конец. Подскочивший второй номер рухнул на землю, протягивая мне новую ленту. Но, увы, только пару запоздалых фрицев мне удалось свалить на землю. Все остальные уже перевалили хребет.

— Ушли! — с досадой проговорил боец за моей спиной. — Эх! Не успели мы!

— Твое счастье, что ушли. Если бы они хоть на секунду призадумались да мозгами пораскинули… лежать бы нам с тобой тут холодными.