Черная стрела (сборник)

Между тем Дик со своими воинами вернулся в питейный дом «Коза и Волынка», чтобы урвать несколько часов сна до утреннего свидания.

Глава III. Крест Святой Невесты

Крест Святой Невесты стоял недалеко от Шорби, у опушки Тонсталлского леса. Тут перекрещивались две дороги: одна шла из Холивуда через лес, другая – дорога из Райзингема, по которой, как мы видели, бежали остатки ланкастерской армии. В этом месте дороги сходились и спускались вместе по холму к Шорби. Несколько дальше от места их соединения вершина небольшого холма увенчивалась старинным крестом, сильно пострадавшим от непогоды.

Сюда и явился Дик около семи часов утра. Было по-прежнему холодно; земля вся посерела и отливала серебром из инея; на востоке зарей пурпурно-оранжевого цвета занялся день.

Дик сел на нижнюю ступеньку у креста, хорошенько закутался в свой длинный плащ и внимательно огляделся по сторонам. Ждать ему пришлось недолго. По дороге из Холивуда показался джентльмен в богатых, блестящих латах, на которые была наброшена верхняя одежда из драгоценнейших мехов, верхом на великолепном ратном коне. В двадцати ярдах за ним следовала группа всадников, вооруженных копьями. Они остановились напротив места назначенного свидания, и джентльмен в меховой одежде поехал дальше один.

Из-под поднятого забрала видно было лицо с властным, величественным выражением, соответствующем богатству одежды и вооружения незнакомца. Дик встал со своего места с некоторым смущением и спустился по холму навстречу своему бывшему пленнику.

– Благодарю вас, милорд, за аккуратность, – сказал он с низким неловким поклоном. – Не угодно ли вашей милости сойти на землю?

– Вы здесь одни, молодой человек? – спросил лорд.

– Я не так прост, – ответил Дик, – и должен сказать откровенно, ваша милость, что леса по обе стороны этого креста полны моими честными молодцами с оружием наготове.

– Умно вы поступили, – сказал лорд. – Это мне нравится еще потому, что в прошлую ночь вы дрались очертя голову, скорее как дикий безумец – сарацин, чем как христианский рыцарь. Но мне не пристало жаловаться, так как я был побежден.

– Вы были побеждены, потому что упали, милорд, – возразил Дик. – Если бы не помогли волны, то мне пришлось бы плохо. Вам угодно было отметить меня знаками кинжала, которые и теперь на моем теле. В конце концов, милорд, мне думается, что все опасности, так же как и все выгоды этой маленькой стычки на берегу, выпали на мою долю.

– Я вижу, вы достаточно проницательны, чтобы этим воспользоваться, – заметил незнакомец.

– Нет, милорд, – ответил Дик, – я не думаю извлекать из этого выгоду. Но когда при свете дня я вижу, какой храбрый рыцарь сдался – не мне, а судьбе, темноте и приливу, – как легко бой мог принять совсем другой оборот для такого неопытного и неотесанного воина, как я, то вы, милорд, не должны находить странным, что я смущен выпавшей на мою долю победой.

– Вы хорошо говорите, – сказал незнакомец. – Ваше имя?

– Мое имя, если вам угодно знать его, – Шелтон, – ответил Дик.

– Меня зовут лорд Фоксгем, – сказал незнакомец.

– Значит, милорд, вы, с вашего позволения, опекун самой милой девушки в Англии, – ответил Дик, – и не может быть никакого разговора об условиях выкупа как вашего, так и тех, кто был с вами на берегу. Прошу вас, милорд, окажите мне вашу милость и благосклонность, отдайте мне руку моей возлюбленной, Джоанны Седли, и примите со своей стороны свободу свою, свободу своих слуг и, если желаете, мою благодарность и службу до смерти.

– Но разве сэр Дэниел не ваш опекун? Мне казалось, что так говорили о сыне Гарри Шелтона, – сказал лорд Фоксгем.

– Не угодно ли вам сойти с лошади, милорд? Я рассказал бы вам откровенно, кто я, каково мое положение и отчего я решаюсь на такую смелую просьбу. Умоляю вас, милорд, присядьте на эти ступеньки, выслушайте меня до конца и судите меня милостиво.

Говоря это, Дик протянул лорду Фоксгему руку, чтобы помочь ему сойти с лошади, привел его к кресту, усадил на то место, где прежде сидел сам, и, стоя почтительно перед своим благородным пленником, рассказал ему всю свою историю до событий вчерашнего вечера включительно.

Лорд Фоксгем внимательно слушал его.