Черная тропа

— Было десять часов вечера. В клубе проходило колхозное собрание. Вон в той комнате... видите эти два крайних окна? — за столом, против окон, разместился президиум собрания. Направо, у стены, стоял длинный деревянный диван, на котором сидели колхозницы. У противоположной стены на стульях сидел бригадир колхоза Иванов, рядом с ним доярка Юрко, а дальше еще несколько человек... Середину занимали скамьи, на которых было полно народу. Пришлось даже открыть дверь в соседнюю комнату, так как в первой все не вместились. Окна в то время, естественно, были освещены... и вот...

— Простите, вы сказали: президиум сидел против окон? Как это понять? У стены, противоположной той, где окна?

— Нет-нет, я не точно выразился. Президиум разместился именно у той стены, через окно которой выстрелили... Так вот, доклад инструктора райкома партии близился к концу, как вдруг прогремел выстрел. Бригадир Иванов схватился за левый бок, доярка Юрко вскрикнула и начала сползать со стула. Когда к ней подбежали, она уже кончалась. Заряд, посланный убийцей, как оказалось, был из двух жеканов — самодельных баббитовых пуль. Один жекан легко ранил бригадира Иванова, другой же угодил прямо в сердце Юрко.

— Возможно, убийца целился именно в Юрко?

— Нет, баллистические данные свидетельствуют о том, что стреляли в бригадира колхоза Иванова. Отверстие, образовавшееся в стекле, направление полета пули, положение преступника в момент выстрела, установленное по следам у окна, — все говорит о том, что Юрко пострадала случайно. Пуля была самодельная, заряженная, видимо, в охотничий патрон, с большими зазорами между жеканом и стенками патрона. К тому же следует учесть и возможную неточность прицела, так как головы сидящих в президиуме заслоняли от убийцы намеченную им жертву.

— Какие у вас есть основания для такого вывода?

— Председатель собрания Собко закрывал своей головой сидевшего у стены бригадира. Преступник, видимо, долго стоял, ожидая, пока Собко отклонится в сторону. Об этом свидетельствует и сильно вытоптанное место на земле у окна.

— Крепкие у преступника нервы!

— Убийство имеет явно политическую подоплеку, — уверенно продолжал Клебанов. — Представьте эту картину: собрание колхозников обсуждает план весеннего сева, и вдруг — выстрел! Несомненно, здесь действовал классовый враг: колхоз передовой в области, намеченная жертва — знатный бригадир... Убийца, конечно, рассчитывал на политический резонанс. Возможно, и не он, но те, кто направлял его руку. Преступление было, конечно, заранее подготовлено. Об этом свидетельствует тот факт, что место, где стоял преступник, было густо засыпано табаком, чтобы собака не могла взять след...

— Все возможно, товарищ подполковник... Однако не будем делать поспешных выводов.

— Я хочу только напомнить вам, что Санько — сын осужденного за связь с оккупантами. А ведь яблочко от яблони недалеко катится!

— Пословицу, как и внутреннее чутье, на которое вы ссылались, тоже к делу не подошьешь, — сухо сказал Головин. — Нужны факты. Где был убит комсомолец, пытавшийся задержать преступника?

— Комсомолец Олексюк стоял за углом клуба, разговаривал с девушкой. Когда прозвучал выстрел, он бросился за человеком, рванувшимся от окна в сторону леса. Возле того дерева Олексюк настиг убийцу, и тот в упор выстрелил в своего преследователя, смертельно его ранив. У места этого второго убийства найден охотничий патрон шестнадцатого калибра.

Головин встал и шагами отмерил метры от окна, возле которого находился убийца, до места, на котором стоял комсомолец в момент выстрела. Затем измерил расстояние от окна до дерева, возле которого Олексюк настиг убийцу.

— Странно, — рассуждал Головин вслух, — очень странно! Олексюк стоял в восемнадцати метрах от окна, от которого побежал преступник, и уже на пятидесятом метре догнал его. Таким образом, он должен был бегать значительно быстрее, чем человек, которого он преследовал. Однако в материалах следствия, насколько я помню, есть сведения о том, что нога у Олексюка была забинтована... Ведь так?

— Медицинская экспертиза установила вывих левого коленного сустава, — хмуро подтвердил Клебанов.

— Почему же, в таком случае, человек, стрелявший в окно, не успел убежать от своего преследователя? Если, так вы утверждаете, убийцей является Санько, этого бы, конечно, не произошло. Санько совершенно здоров, молод — он всего на три года старше Олексюка. К тому же и ростом он выше на целых 13 сантиметров и бегать должен быстрей. Каким же образом случилось, что хромой Олексюк, находившийся от преступника в восемнадцати метрах, все же догнал его?

— Убийца, естественно, волновался... Возможно, у него началось сердцебиение... Да мало ли какая причина могла ему помешать! Может, он заметался из стороны в сторону? — смущенно пытался объяснить Клебанов упущенную им во время следствия деталь.

— У человека, бегущего от опасности, обычно удесятеряются силы, — напомнил Головин.

— Преследователь тоже в состоянии возбуждения... — начал было Клебанов, но Головин прервал его.